Сочинения. Владимир Маяковский

взираю с него я.

      Стоял, вспоминаю.

      Был этот блеск.

      И это

      тогда

      называлось Невою.

      Здесь город был.

      Бессмысленный город,

      выпутанный в дымы трубного леса.

      В этом самом городе

      скоро

      ночи начнутся,

      остекленелые,

      белесые.

      Июлю капут.

      Обезночел загретый.

      Избредился в шепот чего-то сквозного.

      То видится крест лазаретной кареты,

      то слышится выстрел.

      Умолкнет —

      и снова.

      Я знаю,

      такому, как я,

      накалиться

      недолго,

      конечно,

      но все-таки дико,

      когда не фонарные тыщи,

      а лица.

      Где было подобие этого тика?

      И вижу, над домом

      по риску откоса

      лучами идешь,

      собираешь их в копны.

      Тянусь,

      но туманом ушла из-под носа.

      И снова стою

      онемелый и вкопанный.

      Гуляк полуночных толпа раскололась,

      почти что чувствую запах кожи,

      почти что дыханье,

      почти что голос,

      я думаю – призрак,

      он взял, да и ожил.

      Рванулась,

      вышла из воздуха уз она.

      Ей мало

      – одна! —

      раскинулась в шествие.

      Ожившее сердце шарахнулось грузно.

      Я снова земными мученьями узнан.

      Да здравствует

      – снова! —

      мое сумасшествие!

      Фонари вот так же врезаны были

      в середину улицы.

      Дома похожи.

      Вот так же,

      из ниши,

      головы кобыльей

      вылеп[7].

      – Прохожий!

      Это улица Жуковского?

      Смотрит,

      как смотрит дитя на скелет,

      глаза вот такие,

      старается мимо.

      «Она – Маяковского тысячи лет:

      он здесь застрелился у двери любимой».

      Кто,

      я застрелился?

      Такое загнут!

      Блестящую радость, сердце, вычекань!

      Окну

      лечу.

      Небес привычка.

      Высоко.

      Глубже ввысь зашел

      за этажем этаж.

      Завесилась.

      Смотрю за шелк —

      все то же,

      спальня та ж.

      Сквозь тысячи лет прошла – и юна.

      Лежишь,

      волоса луною высиня.

      Минута…

      и то,

      что было – луна,

      Его оказалась голая лысина.

      Нашел!

      Теперь пускай поспят.

      Рука,

      кинжала жало стиснь!

      Крадусь,

      приглядываюсь —

      и опять!

      люблю

      и вспять

      иду в любви и в жалости.

      Доброе утро!

      Зажглось электричество.

      Глаз два выката.

      «Кто вы?» —

      «Я Николаев

      – инженер.

      Это моя квартира.

      А вы кто?

      Чего пристаете

7

На улице Жуковского в Петрограде в стене одного дома была ниша, и в ней – лепная голова лошади.