Паразиты мыслящие ‒ проблема всех времён и народов. Анти-Акунин (издание 2-е). Владимир Дюпин

в холодную. Вот и я без штанов, по правилу, хожу.

      МШ. Мне в штанах очень хорошо. И если б моим добрым родителям угодно было лишить меня этого одеяния, то я не иначе понял бы эту меру, как в виде справедливого возмездия за мое неодобрительное поведение.

      МБШ. Дались тебе эти родители! «Добрая матушка», «почтеннейший батюшка» ‒ к чему ты эту канитель завел!

      МШ. (Плачет.)

      МБШ. Завыл, немчура! Ты лучше скажи, отчего у вас такие хлеба родятся? Ехал я давеча в луже по дороге ‒ смотрю, везде песок да торфик, а все-таки на полях страсть какие суслоны наворочены!

      МШ. Я думаю, это оттого, что нам никто не препятствует быть трудолюбивыми. Было время, когда и в нашем прекрасном отечестве все жители состояли как бы под следствием и судом, когда воздух был насыщен сквернословием и когда всюду, где бы ни показался обыватель, навстречу ему несся один неумолимый окрик: куда лезешь? не твое дело! Земля обрабатывалась небрежно и давала скудную жатву, а немецкие мальчики ходили без штанов.

      МБШ (тронутый). Это, брат, правда твоя, что мало хорошего всю жизнь из-под суда не выходить.

      Лучше, чем похабничать-то, ты мне вот что скажи: правда ли, что у вас яблоки и вишенье по дорогам растут и прохожие не рвут их?

      МШ (изумленно). Но кто же имеет право сорвать вещь, которая не принадлежит ему в собственность?!

      МБШ. Ну, у нас, брат, не так. У нас бы не только яблоки съели, а и ветки-то бы все обломали!

      МШ. Должно быть, недостаточно воспитание, которое вам дают!

      МБШ. А ты мне вот еще что скажи: слыхал я, что начальство здешнее вас, мужиков, никогда скверными словами не ругает ‒ неужто это правда?

      МШ. Но это было уж так давно, что и старики теперь ничего подобного не запомнят.

      МБШ. А нас, брат, так и сейчас походя ругают. Исправник ругается, становой ругается, посредник ругается, старшина ругается, староста ругается, а нынче еще урядников ругаться наняли.

      МШ. Ах, как мне вас жаль! как мне вас жаль!

      МБШ. Чего нас жалеть! Сами себя не жалеем ‒ стало быть, так нам и надо!

      МШ (с участием). По моему мнению, тут один выход: чтоб начальники сами сделались настолько развитыми, чтоб устыдиться!

      МБШ. Держи карман! Это, брат, у нас «революцией сверху» называется! А это у нас бывший наш барин так говорит. Выкупные он давно проел, доходов с земли ‒ грош!

      МШ. Но как он живет без доходов? Работает?

      МБШ. У нас дворянам работать не полагается. У нас, коли ты дворянин, так живи, не тужи. А чуть к работе пристроился, значит, пустое дело затеял!

      А правда ли, немец, что ты за грош черту душу продал?

      МШ. У вас хуже: будто вы совсем задаром душу отдали?

      МБШ. Погоди, немец, будет и на нашей улице праздник!

      МШ. Никогда у вас ни улицы, ни праздника не будет.

      МБШ (с некоторым раздражением). Врешь ты! У нас, брат, шаром покати, да зато весело… Ты ждешь, что хлеб будет ‒ ан вместо того лебеда», 1980 г.

      Получается, что немцы не могут жить не по закону, а русские ‒ по закону. То ли такие люди, то ли такие законы?

      Выводы

      1.