Черный ястреб. Джоанна Борн

ее Эйдриану.

      Тот принялся внимательно изучать находку.

      – Лезвие не сточено, несмотря на то что ему уже шестнадцать лет. Несколько зазубрин. Но они, возможно, появились во время сегодняшнего падения. Много засохшей крови, которая постепенно приобретает коричневый оттенок. Она оказалась на ноже примерно с час назад. А еще… – На краю лезвия виднелась белая полоса, как если бы кто-то провел ножом по молоку и дал ему высохнуть. Только вот такие ножи, как этот, не опускают в молоко. – Лезвие загрязнено. Это яд.

      – Люк тоже так считает, – произнес Пакс. – Только он не знает, какой именно.

      Дьявол. Яд. Эйдриан выронил нож из рук, подошел к кровати и стащил с Совы одеяло. Необходимо снять с раны швы. Еще не поздно…

      – Ястреб! – Пакс схватил товарища за запястье, – Оставь все как есть. В ране чисто. Ты не видел, но оставленный ею кровавый след тянется до самой Брэдди-сквер. Даже если яд и попал в рану, он вымылся оттуда вместе с кровью. – Пакс медленно отпустил руку Эйдриана.

      – Уже больше часа прошло. – Не глядя на Эйдриана, Дойл вновь укрыл Сову одеялом. – Зрачки нормальные. Нет испарины на лбу. Рука не опухла. Губы не сухие. Пульс немного учащенный, но это от боли.

      В Лондоне можно было купить пять сотен различных ядов, если только знать место. Быстрые. Медленные.

      «Ради всего святого, Сова, каким из них начинен поразивший тебя нож?»

      – Я никогда не пользовался ядами. От этого появляется небрежность в работе.

      – Даже в разгар войны не многие прибегали к помощи яда, – заметил Пакс. – Это сужает область поисков.

      Война закончилась три года назад. И все же некто из страшного прошлого умудрился протянуть свою руку и схватить Жюстину.

      – Они воспользовались моим оружием. – Эйдриан наклонился и поднял нож с пола. Он помнил мельчайшие подробности его изготовления. Помнил, как впервые поднес полоску стали к точилу. Ему потребовалось несколько часов, чтобы придать лезвию необходимую форму.

      Некоторые ножи оживают. Да, есть в них что-то от живого существа. И никто не переубедил бы Эйдриана в обратном. Этот нож был злым, полным решимости. Настоящий убийца.

      «Но ведь ты не убил ее, правда? Должна же в тебе остаться хоть капля преданности своему создателю».

      Эйдриан взвесил нож в руке и метнул его в дверной косяк. Лезвие с глухим стуком погрузилось в деревянную поверхность. Кекс тотчас открыл глаза и потрусил прочь, чтобы спрятаться за спинку стула.

      Эйдриан вытащил нож из косяка и положил его на каминную полку лезвием к стене, чтобы нож не ранил кого-нибудь невзначай.

      – Они столпились внизу и ждут приказов, – произнес Дойл, – а сумерки сгущаются. – Ответа не последовало, и он добавил: – Я не позволю ей умереть в твое отсутствие. Не стоит терять времени.

      Жюстина первая вытолкала бы его за дверь. Отправила бы выполнять свою работу. Эйдриан отчетливо представлял, как она сурово хмурит брови.

      Наклонившись к ее уху, он прошептал:

      – Дождись меня, Сова. Помнишь, ты обещала перерезать мне горло, когда я