Кармела. Гоар Маркосян-Каспер

приоткрыла дверь ординаторской, и Пауль сразу вскочил.

      – Входите.

      Она вошла и показала куда-то за его спину.

      – Можно мне на это посмотреть?

      Пауль обернулся, на стене висел большой календарь с видами Таллина, в данном случае, Ратушной площадью. Он мысленно выругал себя, почему сам не сообразил, надо же быть таким олухом…

      Он снял календарь с гвоздика и протянул Кармеле.

      – Возьмите.

      – Он ваш?

      – Неважно.

      – Но…

      – О господи! Неужели вы думаете, что для кого-либо из врачей какой-то несчастный календарь может значить больше, чем здоровье пациента, своего или чужого!

      Прозвучало напыщенно, он заметил обращенный в его сторону иронический взор коллеги, рыжей докторши с острым носиком, слегка смутился, но подошел к Кармеле твердым шагом и подал ей календарь. Она взяла, вгляделась в фото…

      – Это Ратушная площадь. Сама Ратуша слева. Если дойти до ее угла и свернуть налево, в пятидесяти метрах будет церковь Нигулисте, может, она тут есть… – он быстро перелистал страницы… – да, на ноябрьском листе. А если пойти по этой вот улице, можно добраться до вокзала. За теми домами улица Пикк…

      – А что наверху?

      – Вышгород.

      – Что там есть?

      – Там? Домский собор, замок, русская церковь… Дома, конечно… Смотровые площадки, с которых виден почти весь Таллин, крыши, башни, море…

      Он не очень хорошо помнил, откуда именно и что конкретно, на площадках этих он был лет шесть или семь назад, когда показывал город приехавшим на конференцию коллегам-медикам.

      – Словом, берите, пригодится.

      – Я верну.

      – Конечно.

      Он ободряюще улыбнулся, и она исчезла за дверью, прижимая календарь к груди, как невесть какое сокровище.

      Вернувшись в палату, Кармела залезла в постель, прислонила календарь к согнутым в коленях ногам и стала рассматривать смутно знакомый городской пейзаж, пытаясь перевести изображенные на нем дома из двух измерений в три. После некоторых усилий это ей как будто удалось, была ли то реальность или?.. конечно! Она вдруг вспомнила, что цвет слоновой кости, тот, который на фото, ратуша обрела не так давно, когда-то она была серой, наверно, просто грязной, дым и копоть за долгие столетия перекрасили ее не менее эффективно, чем кисти маляров… но, значит, память проснулась?.. и когда, осторожно заглянув за угол… мысленно, разумеется… она увидела серую громаду церкви, она уже знала, что это Нигулисте, на всякий случай открыла ноябрьскую страницу, да, это она, но там, на фото, лежал снег, а она помнила траву, ярко-зеленую, никогда не выгоравшую таллинскую траву, которая зеленеет до глубокой осени, до первого снега и даже после, бывает, снег растает, и снова проглядывает неистребимая зелень, она любила зеленый цвет и закрыла глаза, с удовольствием созерцая пушистый травяной покров. После этого несомненного успеха она решила попробовать продвинуться дальше без подсказки, вспомнить что-нибудь, чего в календаре нет, например, подняться на Вышгород, тем более, что она не забыла собор… а как насчет русской церкви? Она называлась…