Ричард Длинные Руки – эрбпринц. Гай Юлий Орловский

есть… Э-э, мне такое в голову не приходило… Значит, мы можем завоевать еще и тот мир?.. Я бы продал душу дьяволу, только бы тот помог мне отыскать брата!

      – Не делайте такого, – предостерег я. – Плата всегда оказывается выше оказанной услуги.

      – Я бы это сделал, – прорычал он.

      Ел он быстро, лесной пожар не так споро уничтожает сухие кусты, как он очистил блюда, а когда хозяин принес наконец заказанное мясо, взялся и за него, но уже без такого азарта.

      – У вас прекрасный конь, – сказал он с одобрением. – Как и этот пес, что чавкает под столом. Я что-то слышал о таких… Если он из тех, конечно.

      – У меня хороший конь, – согласился я.

      – Я возьму его, – сказал он просто, как о решенном деле, – а вам оставлю своего. Он тоже хорош, а еще в седельной суме найдете немало золота. Как видите, я беспримерно добр и щедр.

      – Но конь мой, – возразил я. – И отдавать не хочу!

      Он сжал в кулаке кубок, смяв, как листок бумаги, затем небрежно загладил выступы, словно это мягкий воск, и движением ногтя отправил шарик по всей столешнице на мою сторону.

      Холодея, я взял шарик в ладонь. Еще горячий, так металл сопротивлялся насилию, тяжелый.

      – Впечатляет, – признался я.

      Он неприятно искривил губы.

      – Как видите, мне лучше не перечить.

      – Уже готовитесь в короли мира? – спросил я.

      Он взглянул на меня с надменностью верблюда на ползущего у переднего копыта навозного жука.

      – Я уже давно готов.

      – Вас остановят, – сказал я.

      – Такого еще не родилось, – произнес он надменно. – И не родится.

      – Ох, барон, – ответил я с сильно бьющимся сердцем, – не рискуйте…

      Он поднялся, по виду – злой, давно ему не перечили, я тоже встал и посмотрел ему в глаза.

      Он не ударил, а отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Удар пришелся кистью в мою грудь, для видимости укрытую поверх доспеха Нимврода еще и кольчугой.

      Острая боль пронзила мне внутренности, кровь брызнула из рта и ушей. Меня пронесло, как брошенное полено, через все помещение, шарахнуло в стену.

      Бревна рассыпались, мое тело выпало наружу. Я хрипел и выл, такое ощущение, что кости переломанной грудной клетки срастаются с жуткой болью, темнеет в глазах, хотя, умом понимаю, незримый доспех не уступил внезапному удару, это внезапное ускорение швырнуло меня, а кровь осталась было на месте…

      Я поднялся на четвереньки, руки подломились в локтях. Только и увидел, как барон Родут легко вышел из таверны, на ходу доедая гусиную лапу.

      За ним выбежал с криком трактирщик, Родут щелчком отправил наполовину обглоданную кость ему прямо в лицо. Трактирщик отшатнулся, колени подогнулись, он начал валиться лицом вниз. Я с омерзением увидел торчащую из его глаза кость, что наполовину погрузилась в мозг.

      Родут, не обращая внимания на испуганные крики, подошел к коновязи. Зайчик всхрапнул, вскинул голову и посмотрел на него дикими глазами.

      – Теперь ты мой, – сказал ему Родут.

      Я собрался силами и прохрипел:

      – Зайчик…