Аркус. Фиолетовая бездна. Павел Александрович Данилов

тоже, – добавила Алиса.

      Мы засмеялись, взяли по блину и начали есть. Вскоре с едой было покончено, и мы встали, чтобы ополоснуть руки в реке.

      – Мой дед написал книгу, – сказал я, когда мы снова сели, прижавшись плечом к плечу. – Почитать?

      Алиса кивнула. Кашлянув и пролистнув пару страниц, я начал повествование. Я прочитал Алисе много историй и закончил, когда немного охрип.

      – Ты думаешь, это правда? – спросила девочка.

      – Я хочу, чтобы это было правдой, – ответил я.

      – Ты странный, – улыбнулась Алиса. – Но мне это нравится.

      Я убрал книгу в подсумок, и мы ещё долго сидели молча, взявшись за руки и глядя, как мимо нас течёт вода. Время тоже текло равномерно и неумолимо, а мы не были свободны так, как нам хотелось бы. После полудня Алиса вздохнула и сказала:

      – Дела.

      – Давай помогу! – вызвался я.

      Алиса покачала головой:

      – Я справлюсь, а тебе лучше помочь родителям, без Анны им теперь тяжело.

      Мне не хотелось уходить, но девушка была права.

      – Я рада, что ты зашёл, – улыбнулась Алиса.

      – Увидимся в школьный день, – сказал я.

      – На том же месте, – кивнула Алиса и проводила меня до калитки. Дремавшая Лайла навострила одно ухо, приоткрыла глаза и, поняв, что во сне всё гораздо интереснее, опустила веки.

      – Лёгкой недели, – пожелал я.

      – Лёгкой недели.

      Я сделал десяток шагов и оглянулся. Алиса смотрела мне вслед. Мы помахали друг другу, и только тогда она пошла в дом. Я улыбнулся, тронутый этим прощальным жестом. В груди было по-странному тепло.

      Я замедлил шаг, чтобы подольше побыть наедине с этим доселе неведомым теплом.

      ***

      Я решил пройтись по главной улице в надежде, что увижу сестру. Не успел я дойти до дома, как на крыльцо вышла Анна. Широко улыбнувшись, она помахала мне рукой. Снова в другом платье, шубке из кролика и новых высоких сапогах. Чистые и расчёсанные волосы падали на плечи. Я сорвался на бег, боясь, что Анна спрячется в коттедже, но она стояла на крыльце, дожидаясь, пока я подойду.

      – Видела, как ты свернул на нашу улицу, – как ни в чём не бывало сказала сестра, когда я подошёл чуть ближе.

      Слово «наша» мне не понравилось. Настоящий наш дом вообще-то стоял на отшибе, недалеко от леса, без всякой там улицы. Но первыми моими вопросами были:

      – Как ты? Почему убегала?

      – Три дня мне было запрещено с кем-то разговаривать и ходить к родителям в дом. А так – всё хорошо. По крайней мере, я стала меньше работать. Как там мама? Справляется? Папа сильно грустит?

      – Волнуются за тебя, – ответил я, переваривая услышанное.

      – Ты успокой их. И маме помогай. Думаю, позже я смогу приходить к вам, приносить что-нибудь вкусное и помогать.

      И снова это «к вам», словно Анна уже не просто смирилась с новой жизнью, но и полностью её приняла.

      – Что ж, я рад, что у тебя всё хорошо. Выглядишь ты лучше, чем раньше.

      – Спасибо, Марк. Ты постарайся успокоить родителей. Всё не так плохо.

      Я кивнул и неожиданно для себя подумал: