Крест в свечке. Валерий Терехин

и благодарная, Надежда Константиновна не вмешивалась в его знакомства, приветствовала его самостоятельность, положенную настоящему мужчине. Но просчиталась в одном: он думал не только о ней. Не предупредив, отправился в военкомат и напросился на срочную службу. На целый год.

      «Буду потом снимать фильмы про войну, надо знать воинское ремесло», – отнекивался он в ответ на её буйные возражения.

      В военкомате очарованный ею военком пообещал отправить в самую лучшую часть и успокаивал: «Всего-то год, не переживайте, съездит как в отпуск на Багамы. Природа там аховая!..» Со спецкомандой самых лучших Демьяна отправили в дальний регион, сказочный край, где сама никогда не бывала, но о котором наслышалась. Куда-то рядом с Куршской косой, где снимали их любимый с сыном фильм «Белое солнце пустыни».

      Второе письмо, полученное через неделю, обеспокоило.

      24.06.2011. Мама! Первый день оказался трудным. Надо изъять со склада флота боезапас с истёкшим сроком годности. Дощатые ящики в пакгаузах сложены рядами в стойки. Внизу самые старые, остались ещё с Великой Отечественной. Древесина истлела, пиленая вагонка, сплошная труха. Один солдат снял верхний, а тот рассыпался в руках, снаряды выкатились и упали ему на ноги. Сначала ходил, а потом пошел в санчасть, и диагностировали перелом ступни. Прапорщик Изрохин выдал ваги и ломы. Теперь цепляем стопку из угла на центр. Она шатается, с боков поддерживаем. Подходим вдвоём и снимаем ящики, берясь с двух сторон в четыре руки. Третий страхует, чтоб снаряд не вывалился.

      Заехал вилочный автопогрузчик, а подкатить никак, в пакгаузе и нам тесно.

      Боезапас снизу не подцепить, верхние ящики разваливаются, и снаряды катятся на бетон. А собирать с пола опасно. Они хоть и без взрывателей, но могут сдетонировать.

      Но не волнуйся за меня. Я осторожен и не рукосуй.

      Твой сын Демьян

      Раздался звонок. Из столовой пригласили на ужин. Она уложила письма в клатч, спрятала его в кожаной сумке Armani.

      В полутёмном склепе с высокими потолками впервые за много лет почувствовала себя неуютно, и даже не потому что, как и предполагала, оказалась одна. Истощённая годами и страстями женщина, принимавшая её на ресепшен, как-то странно отстраняясь, укладывала вилки и ложки. Потом поставила первое блюдо на самый край стола, и пришлось прогнуться, чтобы пододвинуть к себе тарелку.

      С неприметной подавальщицей шапочно знакомы несколько лет, прошлым летом болтали весело у входа о её неспокойных снах, о пустом, несущественном. Про Дёму ничего ей не говорила… Теперь, разинув клювообразный ротик, та затараторила:

      – И чего вам, москвичам, дома не сидится. Вдруг у вас тоже коронавирус!.. Меня заразите и весь отель!.. А кто лечение будет оплачивать, дезинфекцию? И за обслуживание стоит прибавить вдвойне!

      Надежда Константиновна, такого не ожидавшая, встрепенулась, ничего не ответила. Отставила в сторону тарелку с жиденьким гороховым супом, с грохотом отодвинула