Сценарий известен. Алина Жарахина

Володька снова не пошёл домой. Он отправился в пивную на Сретенку. Там всегда собирались бывшие фронтовики, судачили о жизни, вспоминали свои подвиги и, как Николай Ростов после Шенграбена, во много крат преувеличивали былые заслуги. Все эти люди будто скучали по войне и, часами просиживая за липкими, пропахшими пивом и рыбой столиками, говорили о ней, как о чём-то привлекательном, героическом, хотя в глубине души каждый знал, что война – это не развлечение и тем более не геройство, война – страшная необходимость, в которую их поставила жизнь, выбрав именно это поколение в качестве её живых участников. Посидев там с час, пропустив пару кружек пенного напитка, Володька вышел с твердым решением во что бы то ни стало поговорить с Ириной. Нужно действовать смело и решительно. Говорят, женщины любят решительных мужчин. Он направился к ней, хотя точно не знал адреса. Если они сейчас гуляют с Константином, то ему удастся перехватить её в подъезде. Володька ещё не придумал, что скажет Ирине, как будет говорить с ней, но идти домой ему не хотелось.

      Спустя сорок минут он был на месте, вошёл в парадный, стал оглядываться по сторонам. Как жаль, что он не спросил про этаж и не приметил её окон. Его мучила досада, что он, взрослый мужчина, фронтовик, сейчас сидит в чужом подъезде чужой, почти не знакомой ему девушки, как какой-то мальчишка, и на что-то надеется. Он выбрал местом дислокации площадку между первым и вторым этажом, чтобы не пропустить Ирину, на каком бы этаже она ни жила. Почему-то он был уверен, что она ещё не дома. Тяжелый день, прошедший в сомнениях, метаниях и беготне дал о себе знать, и Володька уснул сидя на полу, прислонившись о холодную отштукатуренную стену подъезда. Сколько прошло времени в этом забытьи, он не понял. Из сна его вырвал громкий скрип двери парадной. Он очнулся с твердой мыслью идти домой и больше не заниматься подобной ерундой: он давно вырос и пора прекращать делать глупости, и так до сего времени они доставляли Володьке одни неприятности. Пока он так думал, в дверь вошла Ирина, стуча каблучками своих туфель. Она быстро стала подниматься по лестнице плохо освещенного подъезда. Володька преградил ей дорогу, встав на пути. Ирина вскрикнула от неожиданности.

      – Простите! Ради всего святого простите меня! Я не хотел вас испугать, – вполголоса стал извиняться молодой человек.

      – Что вы тут делаете? – шепотом отозвалась Ирина, и в голосе её, как показалось Володьке, прозвучала радость: то ли оттого, что перед ней не вор и не грабитель, то ли оттого, что перед ней именно Володька и она рада его, Володьку, видеть.

      – Я даже не знаю, как сказать. Хотел вас увидеть, поговорить с вами, – ответил он, вглядываясь в лицо девушки, чтобы понять что-то по выражению глаз прежде, чем услышит слова, которые, скорее всего, будут содержать то, что они должны содержать, и не будут являться правдой. Он увидел реакцию Ирины, и остался ею вполне доволен, но слов долго не было, хотя они уже должны были быть, молчание становилось неудобным.

      – Пойдёмте, поговорим, –