Гайдамаки. Наймичка. Музыкант. Близнецы. Художник (сборник). Тарас Шевченко

ни Марка, ни Лукии, переполошилась. За нею проснулся и Яким, и оба, не понимая, что случилося, смотрели друг на друга.

      – Где Марко? – спросила Марта.

      – Не знаю! – отвечал Яким.

      – Кто тут кричал в хате?

      – Не знаю! – отвечал Яким.

      – Ты никогда ничего не знаешь! – почти крикнула Марта и вышла из хаты.

      – А ты так хорошо знаешь, когда едят да тебе не дают, – сказал Яким, медленно подымаясь с постели.

      Марта вошла в другую хату, и там нету ни Марка, ни Лукии. Она вышла во двор и встретила из клуни идущую перепуганную Лукию.

      А Марко, бедняжка, посинел от холоду и прегромко плакал.

      – Ты бога не боишься, Лукие? – кричала Марта. – Ну, как таки можно бедное дитя выносить на такой холод. Видишь, как оно, сердечное, посинело? Дай его мне. И что это тебе в голову пришло, скажи, ради матери божои?

      – Я испугалася, – едва проговорила Лукия.

      – Какого ты там рожна испугалася?

      – У нас был в хате…

      – Кто у нас был в хате?

      – Улан, кажется, – шепотом проговорила Лукия.

      Они вошли в хату.

      – Что там такое случилося с вами? – спросил Яким.

      – Лукия говорит, что у нас улан был в хате!

      Яким засмеялся и спросил:

      – А волка не было с уланом?

      Лукия на его остроту не отвечала.

      Марка кое-как успокоили. И старый Яким снова, усмехаясь, заговорил:

      – Ну, скажешь, Лукие, какой это к нам улан приходил: рудый, серый и волохатый? А бодай же тебе, Лукие. От насмешила, так так!

      И он простосердечно захохотал.

      Лукия молча улыбалася. А Марта, качая люльку, шепотом говорила:

      – Цыть! Дытыну розбудишь своим проклятым хохотом. Оно, бедное, только что глазки закрыло.

      – Да как же тут не смеяться? Вовкулака, или тот, как его, улан рудый, в хату заходил.

      – Та пускай себе и заходил, только ты замолчи, – сказала Марта, не переставая качать люльку.

      Не проходило дня, чтобы старики не подтрунили над бедною Лукиею, и это продолжалося до тех пор, пока не посетил их корнет в другой раз.

      А это случилось ровно через неделю.

      Старики и Лукия тешилися Марком, как он таскал за собой повозочку, Лукиею же сделанную из редьки, и погонял сам себя нитяным арапником. И только что он прошел от стола до дверей, как дверь отворилася и в хату вошел корнет и чуть не свалил с ног чумака Марка.

      Лукия бросилась к ребенку, схватила его и бросилась из хаты. Марта выбежала за нею, а корнет, снявши шапку, поздоровался с Якимом.

      – Доброго здоровья, – отвечал Яким, вставая.

      – Что это они у тебя такие дикие?

      – Да что, добродию! Сказано – бабы. А бабы и козы – все равно, скачут, когда завидят человека. Дуры хуторяне, никакого звычаю не знают.

      – А я сегодня поохотился немного да и тебя, старина, навестил, – сказал он, садясь на лаву.

      – Покорно благодаримо, просимо – садитесь. Не угодно ли будет пополудновать у нас по-простому?