В плену любви I. Людмила Ладожская

девушка и вы мне очень нравитесь?

      Тася смутилась, покраснела и, опустив глаза, произнесла на русском языке эти фразы. Райнер взял ее за руку и повторил за ней все слова. Акцент немца заставил девушку улыбнуться. Ямочки заиграли на ее щеках. У Райнера поднималось настроение, когда Тася улыбалась. Он нежно приподнял ее лицо за подбородок и, глядя в глаза, еще раз сказал ей о том, что она ему нравится. Лицо Райнера было так близко, что Таисия невольно стала рассматривать этого добродушного немца. Высокий, открытый лоб, зачесанные назад светлые волосы, прямой нос и голубые-голубые глаза. Они светились теплом, заботой и любовью. Именно любовью… Тася пришла в себя, только когда почувствовала обжигающий поцелуй на своих губах. Она открыла глаза, хотела оттолкнуть немца, но не смогла. Ей нравился этот волнующий поцелуй, ее бросало в жар от взгляда его голубых влюбленных глаз. По всему было видно, что офицера переполняют чувства.

      – Таисия, пока жив, я никому не дам тебя в обиду. Я не позволю причинить тебе зла, – шепотом сказал Райнер, прижав к себе русскую девушку.

      Тася еще несколько минут стояла, прижавшись к немцу. Когда их волнение немного остыло, Тася отстранилась от мужчины и, пожелав спокойной ночи, пошла в свою комнату. Ее губы горели, стало просыпаться чувство стыда. Девушка, не раздевшись, нырнула под одеяло и с мыслями о том, как она посмотрит утром в глаза офицеру, провалилась в сон.

      ************************************

      В это время Горячевы и Садовников обустраивались на ночлег в наспех сооруженном шалаше из еловых веток. Они удачно покинули пределы города, перешли в другой лес и, дойдя практически до болот, позволили себе остановиться. Сашка с Марией Прохоровной, перекусив вареной картошки, сразу же уснули. А мужчины развели небольшой костер и решили подумать, что делать дальше.

      – Что делать будем, Борис Моисеевич? Уйти-то ушли, а вот дальше куда? К нашим? Так хрен их разберешь, где они, наши-то. Да и с бабой и дитем на фронт идти как-то несподручно, – начал Алексей Иванович, глядя в сторону шалаша.

      – Так если б знать еще, где этот фронт.

      – Так что, Борис, есть предложения?

      – Я думаю пока вот что, Алексей Иванович. Надо место выбрать, куда немец бы не сунулся. Всяко лес прочешут. Найдем место. Выроем землянку. Ни ты, ни я не знаем, сколько нам тут быть. Через неделю пойдем к Осиновке. Провиант надо будет как-то пополнить. А если Аркадий или Галя Петрова выйдут на связь, подумаем, что делать дальше. Да и Зину надо будет как-то вытащить.

      – Боря, мы когда уходили, Галя мне сказала, что Зину убили в этот день. Она не стала вам говорить, чтобы Маша не отказалась идти в лес.

      – Алексей, за что, как? – после короткой паузы шепотом закричал Горячев, взяв Садовникова за грудки.

      – Борь, она не успела мне сказать, – глядя ему в глаза, произнес Алексей Иванович и осторожно, убрав руки Горячева, обнял друга.

      – Как же я Маше скажу, что не уберег дочь?

      Какое-то время они молчали.

      – А я знаю, что мы делать будем, Алексей Иванович! Мы немцев из леса бить будем! Партизанить будем мы, Алексей Иванович!

      – Из