Счастливчики. Лиз Лоусон

Снова смотрю на него, и мне плевать, что я выплевываю слово ему в лицо, что ору на него на ровном месте. Пусть просто меня отпустит.

      Предупреди он кого-нибудь – кого угодно, – когда утром в день стрельбы гребаный Дэвид Эклс прошел мимо него по дороге в репетиционную, неся ту большую черную вещевую сумку! Майлз еще оторвался от своего шкафчика и подумал: «Странно, он же не в группе», но ничего не сделал. Бывший сам, рыдая, рассказал мне об этом моменте несколько дней спустя, в ночь похорон Джордана.

      Я тут же с ним порвала. Сказала ему, что меня тошнит от одного его вида.

      И вот тогда Майлз решил стать еще большим ублюдком. Прищурился и заявил, мол, я сама идиотка и повела себя намного хуже. Что он видел, как я разговаривала с Дэвидом Эклсом на вечеринке Адама Нейлсона в выходные перед стрельбой. Майлз утверждал, что мы сидели у бассейна, склонившись друг к другу, будто вели задушевную беседу.

      Я так напилась в ту ночь; почти не помню, что произошло между нашим с Майлзом приездом к Адаму и моим пробуждением в собственной постели на следующее утро. Когда мы заявились на вечеринку, Майлз сбежал со своими друзьями по футболу, бросив меня одну. Я нашла на кухне Хим, которая кидала в себя шот за шотом, и присоединилась к ней. После этого – черная дыра. А я знаю: если подойти слишком близко к краю черной дыры, она затянет, и уже никогда из нее не выберешься.

      Якобы я каким-то образом вышла на улицу и села у бассейна, где Дэвид меня и нашел. По крайней мере, так гласит евангелие от Майлза. Но я ему не верю. Я бы никогда не заговорила с Дэвидом Эклсом. И Майлз ни разу не удосужился упомянуть об этом эпизоде до той ночи, когда я с ним порвала.

      Дэвид Эклс не мог появиться на вечеринке, особенно на вечеринке у Адама. Адам всегда беспощадно его дразнил – по сути, превращал жизнь Дэвида в настоящий ад. Эклс не посещал вечеринки. Его не приглашали. О нем всегда ходили слухи – про жуткое стихотворение, которое он написал на уроке английского языка, про его семью, про татуировку пистолета у него на животе. Иногда я замечала, как он смотрит на меня в коридоре. Что-то в нем всегда меня пугало – у него был этот невыразительный, пустой взгляд, как будто он отчасти зомби.

      На лице Майлза отражается что-то вроде жалости.

      – Боже, Мэй. Расслабься. Я просто удивился. В смысле, я знал, что ты вернулась, но… – Ему так неудобно. Вот и хорошо. Не хочу иметь с ним ничего общего.

      Мои руки сжимаются в кулаки.

      За его плечом на нас смотрит охранник. Я заставляю свои руки расслабиться.

      – Ладно. Вот и поговорили. – На этот раз я готова. Проталкиваюсь мимо него в толпу, и поток людей уносит меня все дальше и дальше.

      Наконец-то ланч, и все, чего я хочу, это схватить Люси, как спасательный плот, которым она для меня стала, и никогда не отпускать. Я вхожу через распашные двери в кафетерий, ищу ее, но не успеваю проникнуть внутрь более чем на пару шагов, как меня накрывает какофония звуков. Повсюду люди. Большинство я не узнаю; наверное, исконные ученики. Те, кто здесь на своем месте. Те, кто здесь – дома.

      Кто-то проходит мимо меня, и