Счастливчики. Лиз Лоусон

схлопотала бы ты выговор. Сама знаешь, что сказала Роуз-Брэйди, когда они согласились тебя принять: ты должна хорошо себя вести. – И стучит мне пальцем по лбу.

      Я раздуваю ноздри.

      – Я помню, что она сказала. – Мне просто все равно.

      Она наклоняется и убирает волосы с моего лба.

      – Эй. Паршиво выглядишь. У тебя все нормально? – Я киваю, крепко скрестив руки на груди. Люси молчит, кусает нижнюю губу, прочищает горло. – Мэй. Ты сейчас под наблюдением. Ты это знаешь. Я это знаю. Будь осторожней. Они не станут бесконечно идти тебе навстречу – даже с поддержкой Роуз-Брэйди, – если ты не сможешь себя контролировать. Хорошо? – Она смотрит на свои часы. – Черт. Мне пора бежать. Увидимся за ланчем.

      Я молча закусываю щеку, и Люси уходит. Мысленно твержу одну из кучи мантр, которым назначенный школой терапевт доктор Макмиллен научила меня прошлым летом: ты в безопасности, ты в безопасности.

      Не помогает. Никогда не помогает. Сердце колотится в груди, и я будто снова там, в крошечной кладовке в Картере, сижу, сжавшись в комок, и затыкаю уши, пытаясь не слушать все эти крики. Крики моего брата. А затем, кажется вечность спустя, хотя на деле прошла всего минута, крики обрываются, и повисает тишина – самая густая, самая удушающая тишина, которую я когда-либо слышала.

      Раздается последний звонок, и я подпрыгиваю. Он такой громкий и резкий, клянусь, у меня барабанные перепонки лопаются, я чувствую, как кровь стекает по моим щекам, но, когда пытаюсь ее вытереть, понимаю, что это не что иное, как мои собственные слезы.

      Глава 4

      Зак

      Иду на третий урок – историю, что проводится в бунгало за школой. Оно стоит на поле, где тренировалась бейсбольная команда, пока число учеников не удвоилось и стало невозможно найти место. Команды больше нет. Их распустили, как и половину другой фигни в этой школе, которую администрация решила не сохранять, когда пришли дети из Картера. Я слышал, как наши возмущались, стонали, мол, с какой стати нам приходится мучиться только потому, что этим ребятам нужна другая школа.

      Красноречивый факт о моих одноклассниках и о том, как они прекрасны. Бесконечно прекрасны.

      Пока я иду к своему месту, все, как обычно, избегают смотреть мне в глаза. Из дальнего угла доносится шепот и хихиканье. Волосы на затылке встают дыбом, а кожа становится горячей. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто там или что именно они говорят.

      Я тысячу раз умолял своего психолога вытащить меня из этого класса, но она постоянно твердит: это невозможно, с наплывом детей из Картера каждый класс заполнен до предела. Полагаю, это подходящее наказание, что теперь мне каждый день приходится сидеть со своим бывшим другом Мэттом, который меня ненавидит и – вдобавок к катастрофе, которую ныне представляет моя жизнь, – сейчас встречается с моей бывшей девушкой. Что, честно говоря, уже моя собственная ошибка.

      Хихиканье становится громче, и я заставляю себя двигаться к своему месту. Сажусь и смотрю на белую доску в передней части комнаты. Обожаю ходить в школу, где прежде ребята приветствовали меня и давали «пять»,