НеСказки о людях, случившихся на моем пути (сборник). Таньчо Иванса

и петь песни…

      Сказка рассказана, слов во мне осталось разве что чаю предложить, а мальчик мой смотрит мне прямо в глаза и наконец я вижу в его глазах хоть какое-то чувство – удивление. До радости конечно далеко, но хоть так. Интересно, ему что, никто никогда в жизни сказок не рассказывал?

      – Я сейчас приду, – говорю ему. – Хочешь чаю?

      Ноль реакции. Снова этот отсутствующий взгляд сумасшедшего математика решающего теорему Ферма. Есть небольшое подозрение, что, если он не в шоке от чего-то, тогда у него, скорее всего диагноз, тот самый, с которым я вот уже пять лет беспробудно борюсь – аутизм. Психологу его нужно будет показать, настоящему, моих знаний хватает только на то, чтобы подозревать, что что-то не так. Зря я конечно в свое время не доучилась, но уж слишком велико было мое желание рисовать, не отвлекаясь на такие мелочи как медпсихология. И все равно занимаюсь психотерапией, хоть и арт, хоть и косвенно.

      Мама сидит на кухне и задумчиво пыхтит своей R1.

      – Дай и мене, – прошу. Удивляется, но протягивает мне пачку и зажигалку.

      – Брат Толика не звонил? – спрашиваю.

      – Рано еще, позвонит, не волнуйся.

      – О чем задумалась, мам? – улыбаюсь. Уж очень редко моя мамуля впадает в подобные медитации, это больше мое свойство.

      – О найденыше твоем, – отвечает, выпуская кольцо дыма. – Даже если найдутся его родители, мало ли кем они окажутся. Еще думаю – а не сбежал ли он случайно с интерната, он на улице Комарова находиться. Не так далеко чтобы не добраться до парка аттракционов, но и не так близко, чтобы мальчика могли сразу найти. С другой стороны, интернатовские – более разговорчивые и не такие вялые. Мы несколько раз были там с Толиком – технику им завозили в качестве материальной помощи, игрушки, одежду, пообщались немного. Директриса там – огонь – из-под земли бы достала.

      – Разберемся, мамуль, – улыбаюсь. – Твой бизнес там без тебя не загнется, случаем?

      – Может и загнется, – пожимает она плечами, – новый завертим.

      И мы дружно хохочем, пока нас не прерывает телефонный звонок.

      – Будет через час, – коротко сообщает мама. От веселья не осталось ни следа, она предельно собрана и серьезна.

      – Детектив? – уточняю.

      – Да, зовут Сергей. Будь готова к любому исходу, девочка моя.

      – Ладно, – улыбаюсь. – Пойду тогда на всякий случай коньяка куплю.

      Мамин смех я слышала, пока за мной не закрылись двери лифта.

      Я действительно отправилась за коньяком. В мамином баре обитает только мартини всевозможных сортов и разновидностей, ничего кроме него мамуля на дух не переносит, а Сергей – мужик, не будет он это приторное зелье дегустировать.

      Истошные полукрики-полувизги мальчика я услышала еще с улицы. Взбегаю на третий этаж по лестнице на одном дыхании и врываюсь в квартиру. Мама держит бьющегося в истерике мальчугана, повторяющего сквозь всхлипы одно и тоже:

      – И-ра, И-ра… – в его личике явственно читается ужас.

      Передаю