На грани теней. Повесть. В. Ермаков

Мюрата расстреляли в тысяча восемьсот пятнадцатом году, – заметил Гарси, приятель Мишеля, режиссер. А здесь он ничем не выдал своего удивления, камеры это четко зафиксировали. Настоящий Наполеон не мог знать о расстреле Мюрата. Теперь есть все основания продолжать эксперимент, мне этот сюжет, определенно, начинает нравиться. Но на сегодня хватит, надо еще повнимательней просмотреть запись.

      Глава 7

      Палин лежал на кровати и смотрел в потолок. Вошедшая в палату медсестра, подошла к нему и внимательно вгляделась в его лицо. Оно было безжизненно пустым. Она осторожно тронула его за плечо:

      – К вам пришли.

      Палин не пошевелился.

      – Сокольников! К вам пришел ваш брат, Николай, – громко отчетливо произнесла медсестра.

      Лицо лежащего мгновенно преобразилось:

      – Что вы сказали?

      – Петр Афанасьевич! К вам пришел ваш брат, Николай.

      – Где он? – Палин быстро вскочил с кровати.

      – Тише, тише, Петр Афанасьевич. Я сейчас его приглашу.

      Она подошла к двери, открыла ее и громко произнесла:

      – Прошу вас, Николай Афанасьевич. У вас пять минут.

      Николай Афанасьевич вошел в палату с довольно напряженным лицом.

      – Николаша! Дорогой мой! Как я рад тебя видеть, – Палин бросился навстречу, обнял его. Потом отстранился, вглядываясь в лицо:

      – Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть. Обо мне словно позабыли. Мариша не приходит, Оленька. Куда все подевались? – он опять прижался к Николаю Афанасьевичу.

      Николай Афанасьевич развел руки, не зная, что ему делать. Он сделал огромное усилие над собой, чтобы осторожно обнять чужого человека. Палин опять отстранился от него, крепко вцепившись в его руки:

      – Как давно мы с тобой не виделись. Последний раз на день рождении твоей Настены. Ну как? Нравятся ей сережки, которые я подарил? Я все магазины объездил, никак не мог выбрать. Ох, и в кого она такая щепетильная? Мне с каждым разом все труднее и труднее подобрать ей подарок.

      – Ты же сам учишь этому свою крестницу, – оправился от замешательства Николай, – тебе самому нравится получать в подарок изысканные, красивые вещи. Последний карабин, который я тебе подарил, ты до последнего винтика ощупал, под лупой все вензеля просмотрел. Про гостей забыл, так увлекся новой игрушкой.

      – Да, да. «Сайга» прекрасна. Что поделать – оружие – моя страсть. Ты ведь помнишь нашу с тобой первую духовку, которую отец нам подарил. С нее все и началось.

      – Еще бы не помнить. Ты мне ее почти не давал, спать с ней ложился. А сколько воробьев ты из нее перестрелял. А я их хоронил, и мы дрались из-за них с тобой.

      – Поэтому я и стал настоящим охотником, а ты так никого не подстрелил за свою жизнь, сколько я тебя брал с собой на охоту. Может быть, Варенька и вышла за тебя, а не за меня. Ты нравился ей такой степенный, рассудительный, добрый. А я вечно забияка, драчун, не привыкший к спокойствию. Мне всегда хочется быть впереди, на острие событий.

      – Ну