На грани теней. Повесть. В. Ермаков

не говорили о его такой феноменальной способности. Но я попробую еще раз побеседовать с его женой уже более предметно. Хорошо, Николай Афанасьевич. Вы нам очень и очень помогли. Может вам все-таки дать успокоительное? Верочка, дайте, пожалуйста, Николаю Афанасьевичу валерьянки. И очень вас прошу, Николай Афанасьевич, голубчик. Никому не говорите об этой встрече. Это очень и очень важно. И еще. Мне бы хотелось, если конечно вы согласитесь, еще несколько раз провести подобные встречи. Так сказать, для чистоты эксперимента, чтобы отсеять все возможные недоразумения. Это очень важно.

      – Да, конечно, доктор, я согласен помочь вам. Но ответьте, может быть, на самый главный вопрос для меня. Куда подевалась та, родная душа пациента?

      – Увы, любезный Николай Афанасьевич. У меня у самого куча неразрешенных вопросов в этом деле. Вот с вашей помощью мы и будем решать их. Пока не хотелось бы привлекать еще кого-то. И я надеюсь в вашей добропорядочности, пусть это все останется в глубочайшей тайне.

      – Да, да, доктор. Можете не беспокоиться. С вашего позволения я пойду.

      – Хорошо. Мой водитель отвезет вас домой. И, пожалуйста, Николай Афанасьевич, примите пустырник и постарайтесь хорошо отдохнуть. И еще. Может, вспомните из вашего далекого детства какой-нибудь не очень яркий эпизод с вашим братом. Такой эпизод, чтобы о нем мог знать только он и вы. Какая-нибудь шалость, проступок, о которых бы хотелось забыть и никогда не вспоминать. Только он и вы.

      – Да, да, я понимаю доктор. Я постараюсь что-нибудь припомнить. До свидания.

      Невзоров посмотрел долгим взглядом на уходящего Сокольникова.

      – Тяжело ему придется. Пережить смерть любимого брата, а тут еще эксперименты с потусторонним миром.

      – Да, садизмом попахивает, доктор, – сказал подошедший из соседней комнаты капитан Устинович.

      – Что делать? Наука требует жертв, – пожал плечами Невзоров.

      – Но в данном случае жертвы не ваши.

      – Как знать. На кону моя репутация. Либо я оставлю ярчайший след в психиатрии, и не только в психиатрии, но и в истории человечества. Либо меня втопчут в грязь и я стану посмешищем до конца своих дней. Ну а вы, Александр Витальевич, убедились в жизнеспособности моей гипотезы?

      – Хм, – Устинович усмехнулся, – я попробую еще получить заключение гипнолога по этой встрече, анонимно. Посмотрим, что скажет специалист в области вербальных отношений.

      – Я бы тоже хотел в спокойной обстановке просмотреть полученную видеозапись. Я ведь тоже специалист по лицам.

      – Конечно, конечно. Я сейчас же сделаю копию. Когда встречаемся?

      – Я думаю, денька так через три, меня еще другие больные ждут.

      – А я в свою очередь, – капитан задумался, – попробую навести справки по поводу участка земли, о которой упомянул ваш подопечный. Очень хороший может быть ключик в деле убитого мэра, весьма серьезный повод для устранения Сокольникова.

      Доктор очень серьезно посмотрел на капитана:

      – И очень