Страсти по борзым. Повести и рассказы. Елена Дымченко

дни. Свиреп постепенно выздоравливал. Уже давно снята шина с его поджившей спины и хромота уже была почти незаметна.

      Милка всё это время неотлучно старалась находиться рядом с ним. Неотступно её тёмные глаза сопровождали его во всех его перемещениях, на улице ли, дома. Казалось, она считала его своим щенком, с чисто женской мудростью прощая все обиды, которые он когда-то причинил ей.

      По мере того как Свиреп становился всё более и более самостоятельным и уже не нуждался в её опеке, она, считаясь с его независимостью, старалась не досаждать. Но всё же издали, она также тревожно наблюдала за ним неотступно.

      Ольга, выхаживая его, часто плакала, гладя его обожжённые, с клочками прекрасной когда-то псовины, бока.

      – Бедный мой! Что же с тобой случилось? Кто же мог сотворить с тобой такое?

      В её сердце, рвущемся от жалости к нему, возрождалась трепетная нежность к этому строптивцу.

      Отплакав и постепенно привыкнув к его новому, обезображенному виду, она со страхом ожидала его полного выздоровления. Будучи слабым и больным он, казалось, не проявлял к Милке особой неприязни, но что будет, когда он выздоровеет и его непримиримая ненависть к Милке воскреснет вновь!

      После случая с ротвейлером, когда Милка, не задумываясь, кинулась на защиту Свирепа, Ольгино сердце замерло, не веря тому, что увидели её глаза. Свиреп впервые сделал шаг навстречу Милке. Но, вспыхнув, надежда вскоре снова умерла. После этого случая всё вернулось в прежнее русло. Свиреп вновь замкнулся и не отвечал на Милкины знаки внимания.

      Время шло, Свиреп выздоровел, и только шрамы напоминали о прошедшей трагедии, но он изменился внутренне. Вначале это радовало Ольгу, обещая в будущем спокойную жизнь. Казалось, он стал мягче и добрее и пережитые страдания убедили его в собственной уязвимости.

      Он стал уступчивей и терпимей и уже не сверкал яростно глазами при виде Милки. Но процесс его перевоплощения, однажды начавшись, уже не останавливался, и это уже начинало пугать Ольгу. Постепенно огонь, сжигавший его изнутри и наделявший раньше тем неукротимым, страстным темпераментом, что вызывал столько хлопот, но и был самой сутью Свирепа, питавший его жизненную энергию, казалось, постепенно затухал.

      С каждым днём взор его глаз становился всё более отстранённым и равнодушным, движения ленивей и тяжелей, он как будто засыпал медленно и неотвратимо. Милка больше не вызывала в нём яростной ненависти, страсть уходила из его сердца, лишая смысла его существование.

      Казалось, смирившись, наконец, с присутствием Милки, он постепенно день за днём, освобождал ей жизненное пространство, сжимаясь и уходя в тень. Наблюдая за метаморфозой, происходящей со Свирепом, Ольга, понимая, что жить вне своей страсти Свиреп не сможет, уже почти что хотела увидеть вновь огонь ненависти в его глазах, так больно ей было видеть его потухающий с каждым днём взор.

      Милка же, чувствуя эти