Игра Лазаря. Максим Марух

всё что угодно – внутренние комплексы, страшная тайна, неизвестная хворь.

      Сенсор оглядел друзей.

      – Почему неизвестная? – спросил он, призывая их к поддержке. – Мы же вроде выяснили, что у неё шизофрения.

      Лазарь промолчал. Выяснить-то выяснили, это верно. Но почему-то с того момента, как он впервые увидел Янику, услышал её голос, его одолевали сомнения. Девчонка больна чем-то другим. Непохожа она на шизу. Не может она быть шизой…

      «Потому что тогда это будет значить, что девчонке уже не помочь», – подсказал внутренний голос. – «А тебе хочется ей помочь. Тебе просто необходимо ей помочь!»

      – Проекция знает соседа? – осведомилась Айма.

      – Заверяет, что нет.

      – Ей можно верить?

      – Никому нельзя верить. Проекциям шизиков особенно.

      «Но ты уже однажды поверил!» – рассмеялся внутренний правдолюб. – «Проглотил и не поморщился»!

      Марсен выбросил над головой руку, но быстро сообразил, что не на уроке, и тут же опустил обратно.

      – А лагерь тогда что? – спросил он.

      – Лагерь, – Лазарь провёл стрелку к пустому месту в левом столбце, – это самое интересное. Оставим на потом. Что-нибудь ещё?

      Брови Аймы сложились страдальческим домиком:

      – Сегодня её бросил парень, этот Джуда… Моральный урод и предатель.

      – Не очень существенно, – бесцветно обронил Лазарь, – но для полноты картины отразим в нашей схеме.

      В правой колонке появилось слово «Ниссан» и соединилось двухсторонней стрелкой со словом «исповедь», вписанным Лазарем в левую.

      – Думаю, до тех пор, пока Катя верила, что у неё есть молодой человек, в её инсоне Джуда всегда оставался рядом с Яникой. Вход в лагерь, плюс моя посильная помощь, и вот уже Катя сидит в машине молодого человека и изливает душу на неизвестную нам пока тему. А сегодня утром Яника обнаруживает, что её Ромео вовсе не собирался пить вместе с ней яд, а вместо этого доблестно самоудалился через окно. Думаю, наяву он даже не удосужился увидеться с Катей и ограничился телефонным звонком.

      – Урод и предатель, – повторила Айма.

      – А как же отчим? – неожиданно вспомнил Сенсор. – Яника говорила, отчим спас её, когда соседская тварь ворвалась в квартиру и чуть всех не порешила.

      – Как выяснилось, спас не до конца, – Лазарь погрузился в себя. – И ведь никто не говорил, что тварь, укусившая Янику, и та, что чуть не убила меня – одно и то же существо. Молодец, Сенс!

      – Надо бы его на доску, – приосанился Сенс.

      От «отчима» ответвилась в никуда точно такая же стрелка, как и от «лагеря».

      – А теперь финт ушами!

      Лазарь зачеркнул заголовки таблицы, а под ними записал новые. «Неизвестные» поменялось на «явь», а «известные» на «инсон». Лазарь отступил на пару шагов от мольберта, любуясь результатом своих трудов.

      – Вроде бы всё. Два пробела – немного больше, чем я рассчитывал, но сжатые сроки и условия постоянного пребывания в инсоне лично меня оправдывают. Меня, но не вас.

      – Ну, началось, – Айма закинула ногу за ногу. – Давай, начинай обвинять