Игра Лазаря. Максим Марух

застыл на месте, как громом поражённый. Где-то за плечом Дара от всей души поносила Янику. Ещё дальше, за несколько метров от него, по стенам прихожей прокатывались гулкие вибрации, волна за волной набегавшие на мол его самообладания, с каждым разом всё сильнее подмывая насыпь. Ещё немного, и он схватит рыжую чертовку за шкирку, как нашкодившего котёнка, и вышвырнет из окна силой.

      Особенно крепкий удар вывел Лазаря из оцепенения. Он подхватил Янику на руки, как куклу из папье-маше, и быстро понёс к окну.

      Девушка завопила:

      – Отпусти! Отпусти-и!

      Она принялась колотить его по лицу кулаками, локтями, извиваясь, как угорь, живьём жаримый на сковородке.

      – Пусти, дурак! Я не хочу туда! Я не пойду туда!

      У окна Лазарь сбросил её на ноги.

      – Почему? Назови хотя бы одну причину, достойную причину, и, клянусь, я оставлю тебя в покое и уйду.

      Воинственное настроение вдруг испарилось, она обмякла и потускнела.

      – Джуда, – едва слышно выдохнула она. – Если бы мы не пошли к этому проклятому лагерю… Не надо было идти в лагерь, Лазарь! Надо было остаться дома!

      «О, господи» – охнула Дара. – «Вот дурёха».

      Вот так. Она всё копалась и копалась в куче дерьма, засунув руки по самый локоть, вместо того чтобы просто потереть подошвой об асфальтовую дорожку.

      – Я тебе кое-что расскажу, – Лазарь взял её за плечи. – Дослушаешь, и я избавлю тебя от своего присутствия, если захочешь. Обещаю.

      Она промолчала, раздражённо раздувая ноздри, и Лазарь расценил это, как знак согласия.

      7

      – Как-то в детстве я сорвался с крыши и сломал себе обе ноги, – начал он. – Это случилось в деревне у бабки. Каждый приезд туда, в выходные или на каникулы, превращался для меня… в мини-праздник что ли. Конечно, бабка с меня пылинки сдувала. Баловала, как могла, закармливала на убой сдобой и всё спускала с рук. А я, как настоящий внук, пользовался этим на всю катушку. Особенно мне нравилось, когда вольная жизнь и творожные ватрушки соединялись воедино на крыше бабкиного домика. Довольно опасное хобби для сопляка вроде меня, но бабка закрывала глаза и на это.

      Лазарь усмехнулся своим мыслям и снова сосредоточился на рассказе.

      – Крыша была что надо: двухскатная, в обветшалой выгоревшей черепице. А печная труба – ты что! – он ностальгически закатил глаза. – Вообще любимое место. Тёплая, плоская – привалишься к ней спиной, и ты на вершине блаженства. Верхолаз – так меня называла бабка.

      Сокрушительный удар в дверь заставил Лазаря прерваться. Он мотнул головой в сторону прихожей и продолжил чуть быстрее:

      – Не знаю, что меня дёрнуло в тот день испытать себя на смелость. Может, солнце напекло – денёк выдался жаркий, как в аду. Как бы то ни было, мне приспичило сделать то, чего я раньше делать никогда не решался, но всегда хотел попробовать. Я встал на конёк крыши, развёл в стороны руки и пошёл вперёд на манер эквилибриста. У меня получалось – я делал шаг за шагом, балансируя руками для равновесия. В