Верхний Волчок. Книга III. Служба смерти. Натали Лавру

бодро тикали часы, так что, несмотря на отсутствие окон, я знала, который час. И чем дольше тянулось время, тем неспокойней становилось мне: «Нужно заставить Дилана сделать это, пока никто не отобрал у меня пистолет…»

      «Дилан! Встань!»

      Он поднял голову и вздрогнул. Взгляд его был драматически отрешённым, что тоже невероятно бесило.

      «Живее!»

      «Я ничего не ел уже неделю, я не могу быстрее…» – был ответ.

      «Ты всё равно сдохнешь, зачем тебе еда? – я протянула ему пистолет. – В голову. Вот сюда, – я прислонила дуло к своему лбу. – Ну! Жми на курок!»

      «Я не…»

      «Видеть тебя для меня хуже смерти. Избавь меня от себя. Выстрели уже, наконец!»

      Он зажмурился и нажал на курок. Я не успела почувствовать боль. Грохнуло так, что гул ещё долго отражался от голых бетонных стен.

      Дилан всхлипывал, держа моё тело у себя на коленях, а затем, пока никто не появился на пороге, пустил вторую и последнюю пулю себе в висок.

      Смерть была похожа на пустоту, из которой нас снова вытащили, словно это был всего лишь обморок. Пистолет с двумя боевыми патронами лежал в тумбочке не просто так. Они знали, что мы не умрём…

      С нами игрались. Более того, этот «аттракцион» у чистильщиков назывался «тренировка смертью». Первые разы ты восстанавливаешься несколько часов, потом, с опытом, полная регенерация происходит за несколько минут, в зависимости от степени повреждений.

      Я очнулась первая, на койке, прочно пристёгнутая к поручням. Ощущения были такими, словно я перебрала с алкоголем и меня вот-вот вырвет.

      На соседней койке лежал точно так же пристёгнутый Дилан, след от выстрела на его виске ещё не успел затянуться.

      В палату вошли трое, Альгиса среди них не было. Один подошёл ко мне, бесцеремонно, как мяч, повертел мою голову, а затем приложил её о железное полотно койки. Я удержала сознание, но в глазах замелькали белые точки.

      – Эта ожила, что с мужиком? – спросил первый.

      – Пока труп, – ответили ему.

      – По**й, тащите. Когда очнётся, будет ему сюрприз.

      Я поняла, что задавать вопросы бессмысленно. Повлиять на ситуацию не удастся. Нас поволокли по коридору, затем спустили в подвал и посадили в разные камеры, разделённые толстой, как в тюрьме, решёткой. Пол был сырой и холодный, но у меня хотя бы были свободны руки и ноги.

      Дилану снова не повезло: ему свели локти за спиной и пристегнули к решётке так, чтобы я видела его лицо, но без возможности дотянуться. Его колени стояли на полу, а туловище и голова безвольно повисли.

      Прошло не так много времени, когда послышались слабые стоны. Дилан был похож на покойника, и мне бы хотелось, чтобы это было так. Но минуты тянулись, и стенания становились всё громче и чаще. Дилан ещё не понял, что жив, он находился на грани бессознательного состояния, а я отчётливо слышала каждое из его ощущений: тянущая боль в плечах, свинцовая голова, затёкшие ноги…

      Когда