Собиратель реликвий. Кристофер Бакли

не дуйтесь вы так, Дисмас. Гнев – смертный грех.

      – Возможно, брат Тецель продаст мне индульгенцию.

      – Ох, да что с вами такое сегодня? Выпейте еще вина, оно остудит вашу горячую гельветскую кровь. – Альбрехт наполнил кубок Дисмаса. – Между прочим, говорят, что в Базеле предлагали лодку – лодку Рыбаря. Это правда?

      – Лодку предлагали. Но я очень сомневаюсь, что она когда-либо принадлежала святому Петру. Бессовестная подделка. Причем халтурная.

      Альбрехт вздохнул:

      – Она бы прекрасно смотрелась в клуатре, в центре двора. Поистине восхитительно.

      – Неужели кузену хочется, чтобы я приобретал для него подделки?

      – Нет, конечно. Но согласитесь, выглядело бы великолепно.

      – Если когда-нибудь мне встретится истинная лодка святого Петра, я обязательно куплю ее для вашего преосвященства. Какую бы цену за нее ни просили.

      Альбрехт смотрел в окно, разделенное пилястрами-средниками.

      – Оставим лодки, Дисмас. Чего нам действительно не хватает – это плащаницы.

      Дисмас подавил стон. Еще одна старая песня.

      – Но не какой-то там плащаницы, – уточнил Альбрехт. – Мы, разумеется, имеем в виду ту самую плащаницу – истинный погребальный саван Господа нашего Иисуса. – Он перекрестился.

      – Как я уже говорил кузену, я видел много «истинных» плащаниц. Нынче в Базеле я насчитал четырнадцать.

      – И ни одна не… – грустно вздохнул Альбрехт.

      Дисмас покачал головой. Ему стало почти жалко Альбрехта.

      – Не подумайте, что я неотесанный мужлан, но в любую из них я бы, не задумываясь, высморкался. Нынешнее бесстыдство продавцов переходит всяческие границы. И как ни прискорбно, должен сказать, что это представляет серьезную угрозу вашему, равно как и курфюрста Фридриха, похвальному энтузиазму в отношении святынь. Совместно вы вдохнули новую жизнь в древнее ремесло. Но спрос опережает предложение. Цены растут. Появляются жулики. Фальсификаторы и надувалы. Это печально. Нет, возмутительно. В Базеле я говорил об этом с мастером Шенком. Вот увидите, Шенк, сказал я ему, если так будет продолжаться, люди потеряют всякое доверие к рынку. Мошенники выживут порядочных. И тогда что?

      Дисмас говорил с таким чувством, что забылся и чуть было не ляпнул: «Если только сначала ваш Тецель не доконает нас своим позорищем».

      Альбрехт не слушал. Мысли его витали где-то по ту сторону оконных пилястр.

      – А вот у герцога Савойского плащаница есть.

      – Есть. В Шамбери. Я ее видел. Давно.

      – И?

      – Из всех так называемых истинных погребальных плащаниц Господа нашего у этой – самое, так сказать, безупречное происхождение. Сперва она явилась в Лире, во Франции. В тысяча триста тридцать пятом году, если не ошибаюсь. Принадлежала она тогда кавалеру Жоффруа де Шарни – рыцарю с прекрасной репутацией. Но он был тамплиером, а когда речь идет о реликвиях, добытых тамплиерами в Святой земле, всегда следует быть настороже. Насколько я помню, эту плащаницу вскоре заклеймили как фальшивку. Местный епископ, некто Пьер д’Арси. Да вы