Пластмассовый космонавт. Антон Павлович Кротков

гарантирован от того, что завтра на его безоблачном небе вдруг не появится грозная туча – резолюция медиков «к космическим полетам не пригоден». Выдержать бесконечные вращения в центрифуге было нелегко даже тренированных лётчикам. К тому же в звёздном городке недавно установили закупленную в Швеции новейшую машину, которая создавала чудовищные перегрузки от – 10 до +15g, что даже в ожесточённом воздушном бою случается не часто.

      На этот раз Кулик превзошёл командира, его более молодой организм легче справился с испытанием. Беркуту же пришлось поднапрячь волю, а ведь когда-то и он мог играючи закручивать на истребителе такие кренделя, что из фюзеляжа заклёпки вылетали. У другого бы пилота на его месте от такой воздушной акробатики, какой он баловался по молодости, просто позвоночник высыпался бы в трусы, но у него хребет и костяк были до того прочны от природы, что ему долго всё сходило с рук. Но возраст, кажется, начинал давать знать о себе. В какой-то момент у немолодого мужчины вдруг так сдавило грудь, что он впервые почувствовал, что вот-вот может потерять сознание. Его выручил, да что там говорить! Просто спас от краха и позора знакомый врач на пульте управления, который вовремя переменил режим…

      Впрочем, когда, сорок минут спустя, космонавты – взмокшие и красные – выходили из зала с центрифугой, уже успевший полностью оклематься Беркут немного покровительственно похлопал молодого напарника по плечу:

      – Ну, как настроение после каруселей?

      – Не очень-то я их люблю, – по секрету поделился Кулик. – В полку мы на предельный высший пилотаж почти не летали, я уж и забывать стал, каково это, когда слышишь треск собственных позвонков, а кишки с их содержимым устремляются наружу.

      – Хм, это ты верно подметил! – понимающе усмехнулся Беркут. Но стоило напарнику отвернуться, как подполковник с озабоченным выражением лица растерянно потёр себе грудь ладонью – тупая боль в сердце не проходила…

      Последним пунктом программы сегодня был примерка новеньких скафандров. Пока космонавты надевали их с помощью сотрудников Центра подготовки, корреспондентам было разрешено их фотографировать. В конце примерки экипажу даже пришлось специально попозировать прессе в качестве этаких моделей. Большинство фотокорреспондентов окружили Беркута. Он неуклюже поднялся со стула, пошаркал ногами, попробовал развести руки в стороны. Скафандр сковывал движения, но поддавался. Туговат, конечно, «костюмчик», но ему ведь в нём не плясать в тесной кабине космического корабля, зато в условиях непредсказуемости грядущего полёта в этих «доспехах» жизни и здоровью космонавта угрожает намного меньше опасностей. Ведь эта модель прошла несколько модернизаций. Поначалу в него облачили манекен, того самого «Иван Ивановича», которого часами крутили на центрифуге, трясли на вибростендах, испытывали на динамическую и статическую прочность. Воздействовали высокими температурами в специальной камере. Когда пробы прошли