Четыре жезла Паолы. Алла Гореликова

жрец, – Линуаль дернула Паолу в направлении внутреннего дворика, – скорее!

      Увидав крылатых дев, плачущие на мгновение смолкали, а потом кидались к ним – дотронуться, поднести детей, испросить благословения…

      – Погодите, – отмахивалась Паола, – да погодите же!

      Жрец оглянулся, стремительно, раздвигая народ, пошел девушкам навстречу. Паола и Линуаль поклонились:

      – Нас помогать прислали.

      – Хорошо, – кивнул жрец. – Помощь нужна. Пойдемте, девы.

      Раненых было много: все беженцы из одной деревни, спасшиеся чудом, успевшие добежать до леса, пока слуги Проклятого жгли их дома и убивали их соседей. Бабы выли горько, безутешно, плакали дети, немногие мужики потерянно молчали. Они принесли убитого, молодого лучника, почти мальчишку.

      – Кабы не он, – выдавливал коренастый угрюмый крестьянин, – всем бы хана. На колдуна напоролись. Огнем окружил, принимайте, грит, волю Бетрезена, иначе спалю живьем. Ну и… вот…

      – Нам не подобраться бы, – закивал другой, баюкающий разрубленную руку. – А он… спаси Всевышний, паренек во внуки мне годится, вся жизнь впереди была. Эх, лиходеи проклятые.

      Смотреть на сожженного злым колдовством юношу было страшно. Черты лица не угадывались, легкий доспех вплавился в кожу.

      – Вы правильно сделали, что принесли его, – веско сказал старый жрец.

      – Ну дык. – Мужик потупился. – Не оставлять же злыдням на поругание. Хоть так, думаем, спасибо пареньку сказать.

      Жрец дотронулся кончиками пальцев до лба убитого, прислушался к чему-то, неслышимому другим, улыбнулся:

      – Поживет еще. Если будет на то воля Всевышнего…

      Предоставив раненых монахиням и молодым служкам, крылатых дев жрец оставил при себе. Сказал:

      – Здесь ваша помощь понадобится.

      Обе девушки впервые видели воскрешение, совершаемое без эликсира, одной лишь молитвой. Сила Небесного Отца текла через старого жреца, укрепленная намоленной за века мощью столичного храма. Стекала на убитого щедрым водопадом. На глазах сходили страшные ожоги, сменяясь нежной розовой кожей, проявлялись все четче легкая горбинка носа, резкая линия скул, по-юношески пухлые губы…

      Грудь вздрогнула, приподымаясь… пальцы, бессильные сжаться, царапнули дерево широкой лавки…

      – Быстро, милые, – выдохнул жрец, – работайте, помогайте…

      Почти одновременно Паола и Линуаль взмахнули крыльями, призывая на лежащего перед ними воина благодать Небесного Отца. Исцелись, молила про себя Паола, исцелись, живи, именем Неба, волей Всевышнего, живи!

      Стрелок задышал ровно, спокойно.

      – Спит. – Жрец слабо улыбнулся, отер лоб чуть дрожащей рукой. – Хвала Всевышнему, справились.

      Линуаль всхлипнула, уткнулась Паоле в плечо:

      – Получилось? Правда получилось?

      – Да вроде. – Паола нервно рассмеялась и тут же замолчала, прикусив губу: испугалась разреветься. Тяжко далось чудо возрождения – до тьмы в глазах, до звона в отяжелевшей