В списках не значился. Борис Васильев

сразу увидел немца. Настоящего, живого немца в мундире с бляхой, в непривычно высоких, точно из жести, сапогах. Он сидел, развалясь на стуле, и самодовольно постукивал ногой. Столик был уставлен пивными бутылками, но жандарм пил не из стакана, а из пол-литровой кружки, выливая в нее сразу всю бутылку. На красной роже топорщились жесткие усики, смоченные пивной пеной.

      Изо всех сил кося глазами, Коля четыре раза продефилировал мимо немца. Это было совершенно необыкновенное, из ряда вон выходящее событие: в шаге от него сидел человек из того мира, из порабощенной Гитлером Германии. Коле очень хотелось знать, о чем он думает, попав из фашистской империи в страну социализма, но на лице представителя угнетенного человечества не читалось ничего, кроме глупого самодовольства.

      – Насмотрелся? – спросил лейтенант, охранявший Колин чемодан.

      – Ногой постукивает, – почему-то шепотом сказал Коля. – А на груди – бляха.

      – Фашист, – сказал лейтенант. – Слушай, друг, ты есть хочешь? Ребята сказали, тут недалеко ресторан «Беларусь»: может, поужинаем по-людски? Тебя как зовут-то?

      – Коля.

      – Тезки, значит. Ну, сдавай чемодан, и айда разлагаться. Там, говорят, скрипач мировой: «Черные глаза» играет, как бог…

      В камере хранения тоже оказалась очередь, и Коля поволок чемодан с собой, решив прямо оттуда пройти в крепость. Лейтенант Николай о крепости ничего не знал, так как в Бресте у него была пересадка, но утешил:

      – В ресторане наверняка кого-нибудь из наших встретим. Сегодня – суббота.

      По узкому пешеходному мостику они пересекли многочисленные железнодорожные пути, занятые составами, и сразу оказались в городе. Три улицы расходились от ступенек мостика, и лейтенанты неуверенно затоптались.

      – Ресторан «Беларусь» не знаю, – с сильным акцентом и весьма раздраженно сказал прохожий.

      Коля спрашивать на решался, и переговоры вел лейтенант Николай.

      – Должны знать: там какой-то скрипач знаменитый.

      – Так то же пан Свицкий! – заулыбался прохожий. – О, Рувим Свицкий – великий скрипач. Вы можете иметь свое мнение, но оно неверное. Это так. А ресторан – прямо. Улица Стыцкевича.

      Улица Стыцкевича оказалась Комсомольской. В густой зелени прятались маленькие домишки.

      – А я Сумское зенитно-артиллерийское закончил, – сказал Николай, когда Коля поведал ему свою историю. – Вот как смешно получается: оба только что кончили, оба – Николаи…

      Он вдруг замолчал: в тишине послышались далекие звуки скрипки. Лейтенанты остановились.

      – Мирово дает! Топаем точно, Коля!

      Скрипка слышалась из открытых окон двухэтажного здания с вывеской «Ресторан “Беларусь”». Они поднялись на второй этаж, сдали в крохотной раздевалке головные уборы и чемодан и вошли в небольшой зальчик. Против входа помещалась буфетная стойка, а в левом углу – небольшой оркестр. Скрипач – длиннорукий, странно подмаргивающий – только кончил играть, и переполненный зал шумно аплодировал ему.

      – А наших-то тут маловато, –