Месть девочки-призрака. Елена Усачева

душить Королева, Анька заорала, я разбила стекло. Прибежали вожатые.

      Моторова вдруг взвилась на своей кровати, кинулась к Алене:

      – Пойдемте его искать, а?! Оденемся и пойдем. Возьмем все, что нужно. Он не мог далеко уйти! Я знаю, ему нужна помощь.

      – Это тебе нужна помощь! Приди в себя! – Алена сама не заметила, как ее рука резко ударила по мокрым щекам подопечной. Раз, два. Завершаем физические упражнения и переходим к водным процедурам. – Он сам придет. А тебе надо умыться.

      На нетвердых ногах Алена вышла из палаты.

      Канашевич, Канашевич… как в дурном сне. Ровно три года назад она так же успокаивала рыдавшую в подушку Лену Канашевич. «Мальчик с девочкой дружил, мальчик дружбой дорожил…» Не хватает только, чтобы с Анькой что-нибудь стряслось. А поэтому с ней надо жестко, никакого сюсюканья.

      По коридору прозвучали быстрые шаги. Здоровье в порядке, спасибо зарядке!

      – Ну что, моя дорогая?

      Матвею хоть бы что! Как машина. Все так же улыбается, так же четок. Зарядку сделал – день покатился дальше. Попытался Алену приобнять, но она не далась.

      – Кирюша с завхозом пошли в лес, Семеныч звонит родителям.

      – Вот видишь, как все хорошо!

      Убила бы! Но Матвей высок, широкоплеч, с открытым добродушным лицом – об его голову можно разбить сковородку, он все так же будет стоять и улыбаться.

      Алена вышла на крыльцо. Отрядная беседка, как галчатами, была обсижена ребятами. Они шумели, смеялись, кого-то уронили с высокого бордюрчика.

      – Ваш вожатый сказал, что все хорошо, – дрогнувшим голосом начала Алена. – Значит, так оно и есть. У меня к вам одна просьба – хотя бы пару дней не разбегаться. Моторову не трогать. Вообще! Чем меньше вы будете на нее обращать внимания, тем быстрее она успокоится.

      Алена поморщилась. Надо было еще как-то сказать им про Канашевич, ну, чтобы поменьше вспоминали длинными лагерными ночами, но язык не повернулся.

      – Идем завтракать. Я уверена, Королев с Постниковым к обеду вернутся.

      Первыми с лавок ссыпались мальчишки – «вечно голодные, вечно свободные…», и начали делать вид, что строятся.

      – Ой, миленькая, так все ужасно! – тут же повисла у Алены на шее Томочка. – Я так переживаю.

      Томочка круглолица, щекаста, кареглаза, с короткими темно-русыми волосами. Вся такая крепенько сбитая, правильная.

      – Ты-то чего переживаешь? – устало отстранилась Алена, но от Томочки так просто избавиться никогда не получалось. Она еще сильнее повисла на шее, уперлась щекой в плечо вожатой.

      – Так жалко, так жалко, – забормотала она. – Они вернутся, да?

      Алена поискала, на кого бы Томочку сбросить – девочке было все равно, с кем обниматься. Как раз подвернулась Кузя.

      – Юля! – поманила Томочкину подружку Алена. – У меня для вас задание. Посмотрите, чтобы Аню сегодня никто не трогал.

      Отчаянный ход. В эту смену ее отряд клокотал интригами и маленькими кровопролитными победоносными войнами. Компания Томочки ненавидела Аньку с Ирой. Но ведь их «так жалко, так жалко…».

      От неожиданности Томочка сползла с плеча вожатой, в карих глазах сверкнуло