Чистильщик. Алекс Дроздов

там сушку. У меня вот есть, – Петрович вынул из обшарпанного холодильника  бутылку «Pyrat» (Элитный ром, стоимость в розницу около $500 за единицу).

      – Ой, красивая какая! Налей, только полстакашка.

      – Маш, это ром. Его в чай добавляют. А так его пить плохо. Хуже чеченской катанки.

      – Поняла.

      Он налил ей немного в чай.

      – Духовитый. А всё ж, Петрович, гнилая твоя философия. Вот твой олигарх зачем деньги ворует? Чтобы их на женщин потом тратить. Подарки – шубы, брилики дарит Любови своей. Вот его и кокнул муж такой шикарной девахи. А в газетах пропечатают, что, мол, из-за денег.

      – Вон как ты вывернулась, – Петрович отхлебнул ром прямо из горла, пряча улыбку в усы.

      ***

      Они взяли у Алексиса больше миллиона. Получалось по восемьсот с лишним тысяч долларов. Можно было бросать работу и сваливать из этого города. И не можно, а нужно. В эту минуту их разыскивали люди дона Сальваторе, и уж конечно не для партии в покер. Маара свернула с Римского шоссе в сторону моря.

      Они бросили «Ситроен» ещё в городе, успев собрать кое-какие вещички из личного, и угнали старый «Фольксваген». Его бросили на выезде и пересели в рейсовый автобус, идущий до Фоджа. Потом свернули к Пескара, вышли и угнали ещё одну машину – «Фиат» с синим верхом.

      ***

      …Уютное кафе нависало над заливом.

      Ветер трепал волосы Маары. Казалось, что она была счастлива. Микель смотрел на неё, и всё уходило в прошлое. Жизнь в замызганном квартале, редкие заказы, и… У Маары в уголках глаз стали появляться морщины, в неполные тридцать два года. Дева Мария не сжалилась над ней.

      – Куда ты теперь? – спросила она.

      – Не знаю. Думаю, что лучше в Россию или Польшу. Там никакой Интерпол не найдёт. Ты же знаешь, у них на меня зуб. А ты?

      – В Штаты. Сначала туда, а там видно будет. Открою кафешку где-нибудь в захолустье, на шоссе.

      – Может, вместе?

      Она усмехнулась.

      – Микель, и что мы будем делать вместе? Нет, нет, это всё лишнее.

      Она встала, достала из сумочки помаду, связку ключей, какие-то бумажки. Поразмыслив, зашвырнула ключи с обрыва в море.

      – Я уеду прямо сейчас. А ты – через четверть часа. Так лучше. И…Если хочешь…Если ты хотел что-то мне сказать, то говори.

      Он привлёк её к себе и поцеловал. Маара не сопротивлялась, она лишь слабо упёрлась руками в его грудь.

      – Микель, ты стервец. Зачем ты это сделал? Я уезжаю…

      Он снова обнял её, проводя губами по шее, плечам. Её глаза помутились.

      – Здесь есть номера, это гостиница? Боже, что ты делаешь…

      Они вышли вместе, когда сумерки уже заползали в залив, окрашивая крыши маленького приморского городка в тяжёлый пурпур.

      Микель нёс два чемодана. Они надеялись сдать наличность в банке аэропорта и налегке, не теряя ни минуты, проскочить в терминал. От «Фиата» нужно было избавиться.

      Маара подошла к машине, припаркованной на площадке в ста метрах