Монристы (полная версия). Елена Хаецкая

на полу, в одну кучу и сказала:

      – Лопату!

      Серж взял лопату и, помогая мне сгребать мусор, принял необыкновенно светский вид. Он был по-придворному утончен. Этот взрослый человек дурачился с нами, как пятнадцатилетний, и было в нем что-то невыразимо милое. Был он неисправимый чудак, который нашел в этом потерянном в снегах городской окраины, забытом богом и начальством домишке то, чего нет нигде на свете, потому что все это мы выдумали сами или просто вспомнили из прошлой нашей жизни.

      Гауптвахта приняла жилой и даже уютный вид, но на нас с Сержем было страшно смотреть, и Серж сказал:

      – Ох, как перемазалась Мадлен!

      Он одел на меня свой тулуп и отправил стирать с юбки пыль при помощи снега. Других моющих средств в клубе нет.

      Когда я вернулась, я увидела колоритнейшую гауптвахту на свете. Вместо двери – деревянная решетка, на которой висит зловещая ржавая цепь, на окнах – толстые прутья, посреди стоит стул-чурбан.

      Сир и Серж веселились, как дети, предвкушая, как посадят сюда Лорестона.

      – Входишь в клуб – сразу губа, – говорил Сир, радостно улыбаясь. – И Лорестон сидит.

      Он взмахнул рукой и вдохновенно полез на гауптвахту. С трудом втиснувшись в комнатенку, он с невыразимо тоскливым лицом приник к решетке.

      Я отдала Сержу тулуп и поплелась наверх чинить синие мундиры.

      Лестница задрожала от страшного топота. Со свистом распахнулась дверь, ведущая в коридор второго этажа, и по ступенькам скатились Липик и Лорестон. Оба тяжело дышали.

      – Продолжим, – сказал Лорестон.

      – Я к вашим услугам, – сказал Липик.

      Лязгнули клинки. Липик принял изящную позу и, помахивая левой рукой, постепенно оттеснил Лорестона в угол.

      Я молча прошла по коридору, вошла в швейную и принялась наводить в комнате порядок. Наталья куда-то ушла. Скатерть с недовышитым узором и воткнутой иглой я расстелила на шатком столике и поставила сверху подсвечник с огарком. Затем взяла рваные мундиры – и тут раздались истошные крики, от которых я вздрогнула, и мундиры посыпались на пол:

      – А-а-а! Ло-ре-сто-о-она са-жа-а-ают!!!

      Я сбежала вниз. Лорестон уже сидел за решеткой на чурбачке. Наталья пыталась передать ему яблоко. Часовой, стоящий у гауптвахты с алебардой, не глядя, говорил:

      – За попытку освободить заключенного с гауптвахты, мадемуазель, вы будете сидеть там же.

      – Варвар! – говорила Наталья. – Он же голодный!

      Часовой холодно смотрел вдаль.

      – А-а-а! – заорали откуда-то сверху, и по лестнице, грохоча и завывая, сбежал Липик. – Лоресто-оша! – слезливо закричал он, припав к решетке. – Дру-уг! Я тебе хлебца принесу… и мяса…

      – Сырого, – пробасил Лорестон.

      Рыдающего Липика увели.

      Журнал Мадлен Челлини. 23 января 1980 года.

      «Наталье приснился очередной вещий сон. Будто Липик лежит в луже крови и с ножом в боку (как Бэкингэм). Со страшным бледным лицом».

* * *

      Саня-Ваня вплотную начал заниматься с нами шагистикой. Для этого нас строят в шеренгу по одному, и Саня-Ваня,