Монета золотого запаса. Анжелика Минкаиловна Ихсанова

случайно, – обратно дорогу не найдет, и наши… не покажут. Да и попасть к нам тоже не просто, вокруг болота непроходимые, а мы посередине. Из поселка люди даже не подозревают, что в этих болотах, земли есть добротные. И далеко в тайгу не ходят. Зачем? Ягоды да грибы, и рядом собрать можно. А на медведя, слава богу, не каждый в наше время пойдет. Мужик сейчас обмельчал, больше на рыбу ходит, или на мелкого зверя: белку или лисицу. Далеко, только беглые да золотоискатели по ошибке забрести могут. И то сгинут. Да и бог нас оберегает. Участь у нас святая.

      – Ясно! – бормотал я, хотя про «участь» ничего не понял.

      Иван, вытащил трубку из кармана, и завертел ею в руке:

      – Вечером мужики придут на разговор, готовься.

      – Чего тут готовиться? Галстук надеть? – пошутил я.

      – Шутник, – хмыкнул Иван. – Ладно, пойду, покурю. Не куришь? – спросил он.

      – Нет!

      – Плохо!

      – Чего это? Для здоровья даже очень хорошо, – не понял я.

      – Я, о другом. Положительный ты какой-то беглый получаешься. Не хорошо это, раскусят, – покачал он головой.

      – Ну извини. Какой есть. Ладно, скажу, что туберкулезом переболел и бросил… Сойдет?

      – Да, так лучше. На туберкулезника ты сейчас как раз похож, – ухмыльнулся он и скрылся за занавеской.

      Я лежал и думал, что надо при любой возможности валить отсюда. Иначе точно прикончат. Непонятно, зачем меня притащил сюда Иван, оставил бы там умирать. Странно было все как-то, и подозрительно. Кто он сам? Не похож он на убийцу, – слишком сердечный.

      Пришла Олеся, и предложила поесть. Видимо ждала, пока отец закончит наставления и выйдет из дома.

      – Пирог будешь?

      – Буду, – ответил я. – Слушай, где мой рюкзак? Там блокнот есть и ручка, принеси, я хоть делом займусь, сделаю записи. А книги есть у тебя? Хоть какие-нибудь? Почитать бы, время убить. Невмоготу мне лежать, в потолок глядеть.

      – Есть, принесу.

      – Серьезно? Даже не ожидал, – удивился я. – Так, спросил на всякий случай. Думал, если вы здесь безвылазно живете, да еще с таким акцентом, то вообще ничего не знаете. Ни письменности, ни чтения. А что, ты читаешь?

      – Что принесут, то и читаю.

      – Образованная? – подтрунил я.

      – Кое-что знаем.

      – А что именно? Писать то, можешь?

      – Могу, только по старинке, по-нашему. Есть правда среди наших… те, кто из поселка. Когда-то, так же как и ты к нам попали, и остались навсегда. Только отец не разрешает к ним подходить, беглые они. А так, может они, и научили бы вашей современной письменности.

      – Покажешь мне вашу…? – загорелся я.

      – Хорошо, тогда ты своей.., научишь, – ответила она.

      – Идет, – кивнул я. – А кто учил тебя письменности?

      – Отец. А его, дед.

      – Понятно! Слушай, вы что и правда староверы? Не пойму я что-то?

      – Тебе же отец сказал. Значит правда.

      – И ты выросла здесь, в тайге?

      – И выросла, и родилась.

      – И никогда не была за ее пределами? – не укладывалось у меня в голове.

      – Никогда.