Аврора. Жюльетта Бенцони

себя в руки и расскажите, что вас ко мне привело.

      – Исчезновение брата, графа Филиппа Кристофа. Он покинул свой дом в Ганновере и…

      – Так значит, он туда вернулся? – хмурясь, перебила ее Элеонора. – Кажется, до меня доходили слухи, что его присутствие там нежелательно и что он вернулся на саксонскую службу.

      – Действительно, он вернулся, ведомый силой, которой не смог воспротивиться.

      Не желая слышать, что это за сила, герцогиня поспешно проговорила:

      – Неважно. Так вы говорите, он покинул свое жилище…

      – …первого июля, в десять часов вечера. И больше туда не возвращался.

      – Сколько времени он там пробыл, приехав из Дрездена?

      – Полагаю, дня два-три.

      Элеонора Целльская быстро прикинула: начиная с 27–28 июня… София Доротея уехала обратно в Ганновер 28-го. Трудно не заметить здесь связь! Но она, конечно, не выдала своих мыслей, а только произнесла со вдохом, обозначавшим скуку:

      – Итак, ваш брат покинул Ганновер первого июля. И что с того? Почему это привело вас ко мне? Не считаете ли вы, что он направился сюда?

      – Нет, я так не считаю, но…

      – Раз так, вам следует обратиться к моему деверю в Ганновере.

      – Я как раз оттуда.

      – И что же?

      – Никто так и не смог мне ответить, что с ним произошло. Можно подумать, что он испарился, не оставив никаких следов. Правда, его дом дважды подвергся тщательному обыску, слуги сбежали, а гвардейцы курфюрста забрали лошадей.

      Герцогиня встала, прошла мимо посетительницы, которой так и не предложила сесть, взяла со столика веер из белых перьев и стала лениво им обмахиваться.

      – И вы ничего не поняли? – спросила она презрительно, давая понять, что Аврора не слишком умна. – Странно, а мне кажется, что все яснее ясного: ваш брат вернулся в Ганновер против воли курфюрста. Его арестовали и посадили в тюрьму, где он теперь ждет приговора, если не выдворен за границу.

      – Арест с помощью засады? Меня бы это удивило, Ваше высочество. Это недостойно… правителя. Графа Кенигсмарка не стали бы хватать среди ночи, – горделиво добавила девушка. – Я примчалась к Вашему высочеству потому, что той ночью или следующим утром произошло серьезное событие, которое не может вас не заинтересовать.

      Веер в руках герцогини застыл, а ее сердце пропустило удар.

      – Какое именно?

      – Наследную принцессу заперли в ее покоях в Херренхаузене, ее не выпускают оттуда ни под каким предлогом и даже не пускают к ней собственных детей!

      – Она… Каких еще глупостей вы там наслушались? Моя дочь перенесла тяжелый недуг. Сейчас она слаба. Видимо, болезнь вернулась, а чернь хватается за любой повод, чтобы позлословить. Какая низость! И вы не постеснялись прийти с этим ко мне? Сказали бы еще, что в эти дела замешан сам курфюрст!

      Аврора без всякого удивления позволяла герцогине бушевать. Как ни странно, чем больше негодовала Элеонора, тем больше она успокаивалась. Она еще не все ей выложила и теперь не собиралась медлить.

      – Очень