Аврора. Жюльетта Бенцони

виделся с графиней фон Платен?

      – Не знаю.

      – Я побывала рядом с его домом: он совсем темный, выглядит заброшенным, однако перед входом дежурят двое часовых. С чего бы это?

      – Я не знаю…

      Вспыхнув от негодования, Аврора вскочила, да так резво, что и маршалу пришлось выпрямиться.

      – Господи, что вы вообще знаете?!

      Подевильс обреченно пожал плечами.

      – Действительно, почти ничего. К тому же мне сдается, что и этого многовато для душевного спокойствия.

      – Извольте объясниться.

      – Вы заметили, какая в городе атмосфера?

      – Еще бы не заметить! Прямо как в монастыре. Ни шума, ни криков, ни музыки… Куда подевались пьяницы со своими застольными песнями? Можно подумать, что их никогда не было. Таверны онемели…

      – Да, а заодно с ними и сами ганноверцы, казармы, замок, двор. Даже на рынке сегодня не было оживления. Ходят слухи – и им можно верить, – будто бы…

      – Что за слухи?

      – Что в ночь на 1 июля во дворце Херренхаузен разыгралась драма. Кстати, как раз с той поры вашего брата никто и не видел. Жену наследника, Софию Доротею, будто бы стерегут в ее покоях солдаты, никого к ней не подпускающие, даже ее собственных детей, не говоря об ее камеристке, фрейлейн фон Кнезебек: ту вообще бросили в застенок… Боже, вам нехорошо?

      Мертвенно-бледной Авроре пришлось снова сесть, руки у нее дрожали.

      – А как же Филипп? Что говорят о Филиппе?

      – Ничего. Остается только строить догадки. Некоторые думают, что его увезли в захолустную крепость, но есть и такие, кто считает, что он не вышел живым из дворца. А еще существует мнение, будто он сбежал в Дрезден. Но тех, кто так думает, совсем немного.

      – Почему?

      – Потому что тогда он по крайней мере предупредил бы своего секретаря и захватил бы с собой хоть какие-то вещи. Его дом обыскали с подвала до чердака – там ничего не тронуто.

      – Значит, Гильдебрандт арестован?

      – Вряд ли. Один мой знакомый, живущий по соседству, видел, как солдаты выносили из дома графа сундуки, корзины, всевозможные предметы, но арестованных не приметил. Слуги к тому времени уже разбежались. Выпейте-ка вот это, – сказал маршал, протягивая гостье рюмку со шнапсом. – Это то, что вам сейчас нужно.

      Аврора молча взяла рюмку, залпом выпила ее содержимое, поставила на стол, встала и, подойдя к окну, выходившему на ночной сад, оперлась о подоконник. Подевильс пристроился с ней рядом, готовый подхватить, если у нее вдруг подкосятся ноги.

      – Это все, что мне известно. Что вы теперь предпримете?

      – Сначала подумаю. Не скрою: по пути сюда я намеревалась попросить аудиенции у самой Софии Доротеи…

      – Очень уж дерзко и чрезвычайно опасно! К тому же теперь это совершенно невозможно.

      – К кому же обращаться?

      Он осмелился сжать ее ледяную руку.

      – Ни к кому! Не совершайте этой оплошности. Те, кто совершил одно преступление, не станут колебаться, чтобы совершить другое.