Аврора. Жюльетта Бенцони

оповестить сестру Филиппа о том, что ей лучше покинуть Ганновер…

      – А я считала вас своим другом! – сказала ему тогда девушка.

      – Вы прекрасно знаете, что я им остаюсь.

      – Зачем тогда вы согласились исполнить это гадкое поручение, зная, какую рану оно мне причинит?

      – Затем, что в случае моего отказа его исполнил бы какой-нибудь грубиян. Избрав меня, курфюрст, никогда не бывший вашим врагом, позаботился о том, чтобы удар был не слишком сильным.

      – Иными словами, моего изгнания требует «эта Платен», а он, ни в чем ей не отказывая, уступает и на этот раз, хотя его право – повелевать!

      На том они и расстались. Вопреки его мольбам, она за прошедшее время не прислала ему ни одной весточки о себе.

      Сейчас, размышляя об этом, Аврора сожалела о своей черствости. Карета тем временем медленно катила по темным безлюдным улицам Ганновера. Город явно изменился. Даже перед гостиницей Кастена она заметила совсем немного народу, а ведь раньше люди здесь почти никогда не закрывали дверей и окон, особенно летом; отовсюду слышался веселый шум. Пиво, можно сказать, рекой лилось по оглашаемым громкими песнями улицам; в кварталах, где проживало простонародье, ночи напролет голосили пьянчуги и уличные женщины. Не менее бурными были ночные развлечения приличного общества: в богатых домах пили не меньше, чем в грязных подворотнях. Нынче же город тонул в безмолвии, словно его придавили тяжелой крышкой…

      Тем не менее перед «графиней Левенгаупт» двери одного из красивейших домов на всей улице распахнулись, как по волшебному заклинанию. Не убирая с лица вуаль, она поднялась следом за лакеем, несшим канделябр, по величественной резной лестнице, украшенной памятными ей военными трофеями. Помнила она и комнату, куда ее пригласили, – маршальский кабинет.

      Хозяин дома ждал ее за столом, склонившись над географической картой. При ее появлении он вскочил.

      – Фрау фон Левенгаупт! Вот нежданная радость! Я…

      Конец фразы резко оборвался: после легкого поклона Аврора одной рукой откинула голубой шелковый капюшон, другой приподняла густую вуаль, в которой проехала через весь город.

      – Добрый вечер, герр маршал, – промолвила она таким будничным тоном, словно они расстались только накануне.

      Длинное лицо хозяина кабинета, обычно бледное, резко побагровело.

      – Вы?! – пролепетал он в растерянности. – Неужели вы?

      – Именно я, – сказала она с вызывающей улыбкой. Этот мужчина не так давно клялся ей в любви и просил ее руки, а потом он же сообщил ей о воле курфюрста. Аврора намеревалась напомнить ему об этом.

      Спокойно подойдя к распахнутому настежь окну, она затворила обе створки, после чего опустилась в кресло, которое маршал от замешательства не догадался ей предложить, и медленно стянула перчатки. Все это время она не спускала с остолбеневшего Подевильса горящий негодованием взор.

      – Честно говоря, на такой прием я не рассчитывала, – произнесла она со вздохом. – Уж не приняли