Последнее небо. Наталья Игнатова

семьей. Конечно, все случилось позже. Много позже. И понято было многое. И оценено. И переоценено. И смерть Олега стала спасением для Сашки. Спасением от себя и от зла, что жило в его собственной душе. Убийца отомщен, но мстил не человек. И это правильно. Так и должно быть. Бог знает лучше, когда и чей приходит черед.

      Присутствие Зверя в доме он ощущал почти физически. Не просто знал, что убийца его сестры где-то поблизости, нет. Чувствовал. Позвоночным столбом осязал.

      Не человек стережет его теперь и не зверь даже. Нечто безликое и бессмысленное, живой организм, созданный для творения зла. Кем созданный? Не важно. Если даже и Богом, это все равно не имеет значения. Такое не должно существовать. Такое должно быть уничтожено.

      Ни в Ветхом, ни в Новом Завете не найдет отец Алексий слов, которые поддержали бы его сейчас, слов, которые укрепили бы. Но Сашка Чавдаров в этих словах и не нуждался. Он только не мог понять, как же получилось, что его удар, удар, которым убивают, не причинил Зверю ни малейшего вреда.

      … – Эта комната изначально замысливалась как тюрьма?

      – Думаю, да, – матово-черные глаза задумчиво оглядывают стены, – безобразный интерьер, не так ли? Вкус у дизайнера, без сомнения, был, а вот образования очень не хватало, – Зверь чуть виновато пожал плечами, – я давно собираюсь что-нибудь с этим сделать, но, откровенно говоря, руки не доходят. Да и зачем? Покои отведены для мертвых, для тех, кто живет последние часы, не думаю, что их волнует соответствие стиля и реальной истории.

      – Остальная часть дома оформлена иначе?

      – Да.

      – Зачем тюрьма вам, понятно. А как использовал ее предыдущий хозяин?

      – Вы очень любопытная жертва, – Зверь приподнял бровь, – с вами даже интересно. Я не знаю насчет предыдущего хозяина, но это старый дом. Он строился еще в те времена, когда некоторым людям было позволено многое. Правда, содержали здесь, скорее всего, женщин.

      – Что, люди, которым было позволено многое, не могли позволить себе женщин без насилия?

      Зверь задумчиво покусал губу.

      – Нет. Дело, пожалуй, в том, что с насилием интереснее. Победить всегда приятнее, чем договориться.

      – Победить, а потом убить?

      – Я не знаю, как тогда было принято. Такие вопросы лучше задавать историкам.

      – Что же знаете вы? Помимо теории и практики убийств?

      – Да в общем-то мне ничего больше не нужно.

      – Жаль, – отец Алексий вздохнул, – вы не самый интересный собеседник.

      – Это верно, – убийца хмыкнул, – я обычно не развлекаю жертв разговорами. Я их убиваю.

      – Ну до этого времени нужно еще дожить.

      – Не переживайте, – Зверь улыбнулся, – доживем.

      – Может, опишете пока процесс? Чтобы я хоть знал, чего ожидать.

      – Отец Алексий, – в черных глазах легкая укоризна, – вы же прекрасно знаете весь процесс. Я бы сказал, знаете в подробностях.

      – То есть все будет так, как в книгах? Алтарь, пентаграммы, благовония, каменный нож…

      – Каменного не обещаю. Вообще, ритуальные ножи,