Потом пришли буржуины. Юрий Слобода

силуэт покойного. Сквозь него мерцали свечи.

      Лейла задула одну.

      – Он рядом со мной, видите?

      – Это наш Борюся, – подтвердила Жужа.

      Пальцы вдовы перебирали зелёную бахрому скатерти, заплетая её в неправильную косичку.

      Эмма Рафаиловна была внешне спокойна. Она обратилась к призраку. Андрей отошёл в глубь комнаты, наблюдая. Призрак не отвечал, продолжая перемещаться в полумраке. Она следила за ним. Глаза демонически блестели.

      Эмму Рафаиловну интересовал таинственный расчётный счет банка сказочной страны Швейцарии, куда безвременно ушедший вложил несметные капиталы, захлопнув надежно, как на ключ, своей кончиной. Призрак молчал. Лейла помогала ему, как переводчик дипломата. Передала привет от родственников, справилась о здоровье, самочувствии, погоде. Всё шло как надо, кроме цифр счёта.

      В глазах Лейлы забегали беспокойные огоньки.

      – Покойный не хочет открывать своей тайны.

      Эмма Рафаиловна побледнела.

      – Но он откроет её по совершеннолетию ребёнка.

      – Бог ты мой, это через пятнадцать лет, – произнесла вдова.

      – А кто сейчас будет платить алименты?!

      Спиритический сеанс закончился. Лейла выдворила духов. Полетел догонять своих Борис Львович, налюбовавшись сексуальной красавицей супругой. Включили электричество. Хрустальная люстра брызнула светом в глаза. На лоджии Андрей встретил Бобу. Тот проветривался, обмахивая себя Жужиными красными трусиками.

      – Жужелица опять потеряла. Наверное, резинка слабая.

      – Ага. – Андрей подкурил.

      – Ничего, лето ведь. А зимой теряет?

      – Зимой колготы теряет….

      – Ты береги ее, простудится.

      – Не простудится. Она в проруби купается со спортсменами.

      – Горячая у тебя жена.

      Возвращались в ночном такси. Глубокая ночь медленно выпивала город, как кофе, дымя рассветом. Лейла не лестно характеризовала бриллиантовую вдовушку.

      – Еврейская морда.

      – Знаешь, в чем проблема человечества по отношению к еврейской нации?

      – В чем?

      – В собственном свинстве. Не раз вытаскивала она из грязи свинство человеческое. И ещё вытащит. В том, что морда – Эмма, возможно. Но, если паровоз задавил Анну Каренину, это не значит проклинать железную дорогу, и вместе с ней Черепановых, создателей паровоза.

      Нацисты истребляли коммунистов, как красную чуму, цыган, как мусор, а евреев, как разумную и богатую элиту. Чтобы не быть вторым – надо убрать первого. Принцип мартышки – принцип домино.

      Лейла махнула ладошкой.

      – У них везде свои. Даже на небе.

      Малиновое солнце готовило горизонт для торжественного выхода. Ветер преданно облизывал волосы. В воздухе неба зависла первая одинокая ласточка. Город еще спал…

      Мысль – стремительная и разрущающая, как торнадо, и спокойно льющаяся,