Потом пришли буржуины. Юрий Слобода

с блёском брильянтика.

      Марк Израйлевич наполнял медовый наперсточек Эмме Рафаиловне. Вдова пригубила, промокнув коралловые губы воздушной салфеточкой. Янтарное сияние выплёскивалось из рюмочки. Боба налегал на фужер. Вылавливал из риса улитку. Трапеза чинно продолжалась.

      Лейла выставляла на стол тушёных цыплят и рябчиков с жареными яблоками. Подавала на левое крыло куриный бульон опоздавшему. Андрей выскользнул из-за стола, разминая сигарету.

      Вышел на балкон. Хмельная свежесть шлёпала по телу шагами командора. В чёрном жемчужном небе плавала царицей луна. И вздрагивали звёзды.

      Тень Жужи облокотилась на перила. Серебряная пепельница с головой Люцифера качнулась в белых коготках.

      – Ожерелье запуталось в волосах – пояснила Жужжа.

      Андрей бросил в горло Люциферу окурок, извлекая пленницу из объятий украшения. Гиацинтовые камешки побежали по пальцам. Рука Жужи, как мышка, юркнула ему за воротник, а глаза оказались у его переносицы.

      Чёрная гардина лоджии проглотила силуэт, оставив только кошачьи зрачки Жужи. Сердце её носилось по всему телу и пальцы Андрея прослушивали его, как доктор.

      Поскакала по кафелю хризопразовая серёжка, цокая шпилькой эльфы. Гуттаперчивый позвоночник Жужи извивался, как ящерица. Змеиное тельце готовилось отбрасывать хвост… Жужа учащённо дышала, шаря зрачками по сторонам и одёргивая платье.

      – Ну всё, теперь надо найти украшение…

      Андрей нагнулся. Вспыхнула зажигалка. И огонек побежал по зеркально блестящему полу. Сияющая сережка монеткой легла на ладонь.

      А за столом подавали халву и фрукты. Лейла с кофейником обслуживала главу семьи. Извлекая из ажурной сахарницы белые кубики. Они булькали по вкусу.

      В вазе из цветного стекла, порезанный тонкими скибками, как струной, лежал, готовый раскрыться веером сахарный арбуз. Ятаганами легли по бокам смуглые дынные дольки, обтянутые тонкой капроновой кожурой. На блюде, разбросав себя гроздьями, развалились виноградные гроздья, мерцая сочной влагой.

      Жужа, как мартышка, выхватила банан, мило похабничая. Фира Самуэйловна подносила кофейные коктейли и грог. Чёрная вдова ела мороженое кипарисовой ложечкой. Бархатный кошачий язычок слизывал сливки.

      Андрей дернул коньячную стопку. Сочно хрустнул сахарным лимоном. Показывая кислую физиономию Лейле.

      На её золотых часиках время подкатилось к полуночи. Бобу Марковича проводили в душевую. На стол легла бирюзовая скатерть и побежала волной. Из кухни доносился голос неугомонной Лейлы. Позёвывала Жужа.

      – Будут вызывать духов.

      Духи уже толпились за спиной и наступали друг другу на тапочки. Боба, вернувшись из душевой, сделал «дринк» и погрузил упитанный зад в кресло.

      Еврей Вася стрельнул сигарету и исчез на балконе.

      Лейла медитировала, настраивая себя.

      Вдова теребила безделушки на руках, сверкая перламутром.