Каннибалы. Юлия Яковлева

бросила концертмейстеру:

      – Начнем со второго дуэта.

18

      Эта питерская оказалась не такая ужасная, как говорили ребята, думал Славик, принимая душ. Домой ехать смысла уже не было – пора готовиться к вечернему спектаклю. Времени вагон. Он обычно приезжал в театр за два часа до начала. Ладно, сегодня будет готовиться медленно.

      Вот ведь влетел – утром и не подозревал, где проведет вечер: на сцене.

      И она не болтает! Тоже плюс.

      Спросила только перед репетицией: «Ты поел? Разогрелся? Тебе разогреваться надо?» От этих вопросов Славик почему-то сразу ощутил уверенность, спокойствие: как будто все вдруг встало на свои места. Ответил: «Нет». Она добавила: «Свитер пока не снимай. Тут сквозняк». И опять у него чувство, будто вправился вывих.

      А на рожу какая? Никакая.

      Горячая вода душа приятно размягчала усталые мышцы.

      Славик напряг, отпустил икру. Ощущения непонятные. Решил вызвать перед спектаклем массажиста.

      Чтобы в вариациях не было проблем.

      С дуэтами проблем не будет.

      Она ничего. Даша эта.

      Он закрыл краны, вытерся.

      На поддержках не висит, как некоторые: выжимай ее, цацу, как штангу. Помогает. Толчок на поддержку дает вовремя, потом подхватывает. И вертится прилично – не падает на тебя в пируэтах Пизанской башней. Никаких проблем в спине после репетиции с ней. А в ахилле? Прислушался. Нет, вроде. Согнул, потом вытянул стопу. Слава богу, нет.

      Случилось это с ним на «Жизели». Приземлился после кабриоля, и вдруг вся сцена опрокинулась – по глазам ударили верхние лампы, пол врезал по спине. И жуткая, жуткая – не боль даже – а мысль: кранты? Хуже ахилла только разрыв крестообразной в колене, это – кранты без вопроса. Никакой хирург не сошьет крестообразную связку так, чтобы потом можно было танцевать в балете. Филя рассказывал. Ему врач, такой, улыбается: «Все хорошо, – говорит, – срослось удачно, ходить будешь». Ходить! Где сейчас Филя? Вроде бы преподает танцы в детской студии «Одуванчик».

      Хорошо, что мама ту «Жизель» не видела.

      Мама умерла за год. Так странно. Рак. Успела увидеть, как его перевели в категорию премьеров. Умерла счастливой. Обеспокоенной – как же теперь Славик один? Но счастливой: сын – премьер. Один из восьми. Сбылась ее мечта, достигнута цель, к которой она шла – и тащила его – пятнадцать лет. Будила в школу, возила в училище через всю Москву (потом сама мчалась на работу). Понукала, чтобы растягивался и дома, чтобы не прекращал упражнений и на каникулах. Следила за его весом. Приучила к легкой еде. И вот день триумфа: сидит в актерской ложе – смотрит на сына в главной роли. В главной!

      Все балетные мамаши мечтают о таком дне. Удается – восьми. Ей – удалось. Может, поэтому и умерла? Миссия окончена. Сдала вахту.

      Вот только никто не успел его подхватить.

      Может, поэтому он и упал? Тогда, на «Жизели»?

      Если бы мама смотрела – не упал бы.

      Нет, охотниц было хоть отбавляй. Когда он поступил в труппу, бабы оживились: кому достанется? С данными, не вредный, руководству нравится, в кордебалете не сидел, сразу афишные партии, сразу на гастроли