Каннибалы. Юлия Яковлева

за роялем тут же напустила на себя рабочий вид. Выдернула из-под задницы завернувшийся подол. Зашуршала нотами, отыскивая дуэт.

      Потянулись к выходу и премьеры. Как? – удивилась Люда. Ведь дуэт?

      Белова, видимо, тоже удивилась. Настолько, что это отразилось у нее на лице: она, как собачка, смотрела на каждого. «Вот дура», – пожалела ее Люда.

      Джентльмены сочувственно кивали, у каждого было, что сказать:

      – Даш, прости, именно сегодня не могу – иду больничный брать: ребенок заболел, жена позвонила, домой срочно ехать надо. (Ответ сочувственный.)

      – У меня уже выписана репетиция в другом зале. (Пожатие плечами.)

      – Все вопросы к тому, кто расписание такое составил. (Ответ надменный.)

      – Нет, точно не я. Меня сегодня на спектакль не вызывали. (Ответ безразличный.)

      Остальные не стали ломать голову, не сказали ничего – просто вышли.

      Белова осталась одна. Растерянно оглянулась. На Липатову – но та сидела изящной кисой: глядела в пространство перед собой пустым лунным взглядом. Потом на концертмейстера – та стала пунцовой.

      На пюпитре – дуэт. Спектакль – сегодня вечером. Впервые Белова танцует в Москве. А партнера нет.

      Люда тут же юркнула за дверь. В такой момент лучше вообще не показываться на глаза. И не показывать, что ты – видела. Никто не любит, когда кто-то видит их позор.

      Люда припустила по коридору и вскоре нагнала остальных. В зал она вошла в общем табунке, и Вера Марковна заверещала:

      – Кто там последний идет? В лифте родилась и выросла, что ли? Дверей никогда не видела? Дверь закрой!

      Люда встала на свое место в четвертой линии.

10

      Даша понимала: соображать и действовать надо быстро. Здесь и сейчас. От этого «сейчас» решится, как у нее будет «здесь». Но мысли скакали и путались. Хотелось плакать. Она умела не плакать.

      В дверь просунулась голова:

      – Лилечка! Вас просят в режиссерское управление. Сейчас.

      – У нас же…

      «…сейчас репетиция», – хотела сказать Даша. Но по тому, как быстро сорвалась со скамейки-жердочки Липатова, очаровательно улыбаясь, Даша поняла, что лучше заткнуться.

      В зале стало совсем звонко и пусто.

      Концертмейстер, положив руки на колени, сидела прямо, смотрела с преданным ожиданием, как солистка перед дирижером. В глазах ее помимо воли искрилось: будет что рассказать в буфете.

      «Я это кончу, – пообещала себе Даша. – Здесь и сейчас». Ей вообще-то было и в Питере неплохо. «А этого – мне не надо».

      – Я на пять минут, – пообещала она концертмейстеру. Та кивнула. А когда убедилась, что Даша вышла, убрала приветливое выражение с лица, вынула из стоявшей на полу сумочки киндл, чиркнула пальцем по экрану, поставила поверх нот и принялась читать с того места, где прервалась, когда в метро объявили остановку «Театральная».

11

      Вероника сидела перед зеркалом. Оно правдиво говорило ей, что она прекрасна со всех