Фомка-разбойник (cборник). Виталий Бианки

с лаем носилась моя собака по кустам, напрасно я прыгал с кочки на кочку в этом болотистом кустарнике. Заяц исчез.

      – Каждый раз вот эдак сквозь землю уходит, и все на этом месте, – говорил молодой охотник.

      Целый день я отыскивал зайца. К ночи вернулся домой усталый и, надо правду сказать, сильно обескураженный. Орешек оказался крепче, чем я рассчитывал.

      Скоро проклятый русак изменил всю мою жизнь. Я забросил работу, вставал с восходом и уже хорошо знакомой дорогой отправлялся на колхозный огород. Почти каждый день я заставал там зайца-всезнайца, но выстрелить по нему больше ни разу не удалось. И каждый раз я терял его из виду в кустах у полотна железной дороги.

      В колхозе уже посмеивались надо мной:

      – Что, паря, заяц-то, выходит, умней тебя?

      И когда я, наконец, явился без ружья и без собаки, старик охотник презрительно улыбнулся и как бы про себя сказал:

      – Видать, нечистая-то сила шибче твоей учености.

      Я промолчал: у меня был свой план.

      На холме за полотном железной дороги стояла дозорная вышка. Я попросил молодого охотника через полчаса прийти с его собаками в огород, а сам прямо отправился к этой вышке и залез на самый верх. Как только я заметил, что охотник приближается к огороду, я поднял бинокль – и уж не отнимал его от глаз, пока первая тайна зайца-всезнайца не была разгадана.

      Я видел, как на ладошке: русак перемахнул осек, пересек поле и скрылся в кустах у железнодорожной насыпи. Я стал водить биноклем по рельсам в одну и в другую сторону: у меня была догадка, что заяц, может быть, взбегает на насыпь и удирает по ней.

      По рельсам проходил длинный товарный поезд, но русака ни впереди, ни позади него не было.

      Кусты были по правую сторону полотна. Я посмотрел на поле с левой стороны полотна и вдруг увидел там как из-под земли выскочившего зайца. Это был заяц-всезнаец: в бинокль ясно различил я белую деревянную ручку у него на спине.

      Он тихонько приблизился к маленькому островку деревьев – к рощице посреди поля – и скрылся в ней.

      Еще минут пять я не отнимал бинокля от глаз: следил, не выйдет ли заяц из рощицы. Он не вышел. Значит, лежка его была там, в роще.

      Не слезая с вышки, я окликнул охотника. Он поднялся на вал.

      Я крикнул ему:

      – Возьми собак и ступай вон в ту рощицу. Ружье приготовьте: заяц там.

      А сам опять приложил бинокль к глазам.

      Добрые гончаки живо прихватили след, залились и полным холод помчались к рощице. Я боялся только, что охотник не сумеет занять настоящего лаза, чтобы застрелить русака, когда тот выскочит из рощи.

      Случилось другое.

      Охотник занял хорошую позицию в поле за кусточком. Собаки с лаем дали несколько кругов по роще и вдруг выскочили в поле.

      А заяц так и не показался.

      После тщетных розысков охотника, самолично обшарившего всю рощу, мне стало ясно, что тут мы наткнулись уже на вторую тайну зайца-всезнайца. Я ведь знал наверно, что он сидит в этой рощице: кругом было чистое, ровное поле, и я бы непременно увидел зайца, если б он выскочил.

      Я