Фомка-разбойник (cборник). Виталий Бианки

Даже охотой не сманить стало из-под земли. Значит, не так-то уж скучно здесь?

      – Да подождите вы, – отмахиваюсь я.

      – Пошли, пошли! – торопит Виктор Степанович. – На самом деле пропустим зорьку.

      А я и забыл, что там, на земле, горит солнце, что время близится к вечеру.

      Виктор Степанович повел меня квершлагом прямо к рудничному двору, к «шахтному вокзалу».

      К лифту с лязгом и грохотом подходил конный поезд. Коногон соскочил с передней вагонетки. Перед самым лифтом ловко скинул крюк сбруи с кольца на передней стенке вагонетки.

      Лошадь без команды свернула в проход между лифтом и стеной.

      Раскатившиеся вагонетки с углем по рельсам въехали в клеть, вытолкнули стоявшие там две порожние вагонетки – и остановились.

      Дежурная у лифта работница задвинула дверцу клетки и дала два звонка на эстакаду, наверх.

      Клеть дрогнула, покачнулась и плавно пошла вверх, в темную дыру.

      Дежурная сняла трубку телефона.

      – Эстакада? Примите уголь, спустите клеть для подъема двух товарищей. Да-да. Живей давай!

      Прошло несколько минут, пока вернулась клеть. Лязгнула дверца.

      Мы вошли в клеть.

      Дежурная дала пять звонков подряд и через короткий промежуток еще три.

      Пол закачался у меня под ногами. Точно кто-то схватил меня за пятки и начет тихонько поднимать от земли.

      Конечно, мне не раз приходилось в городах подниматься в лифте на верхние этажи. Там мгновенная тьма сменяется светом, мелькают этажи, но тут другое.

      Поскрипывают тросы – стальные канаты. Клеть качается и трещит. Стен не видно, не видно лица соседа, не видно, с какой быстротой поднимаемся. Да и поднимаемся ли вообще? Может быть, давно неподвижно висим в темном колодце над пропастью.

      И только растет, все усиливается странный, густой певучий звук.

      Что это? Звук не похож на грохот железных шин, не похож ни на один из глухих шумов там, внизу.

      Точно кто-то поет, нечеловечески огромная глотка.

      Светает. Все стало видно. Вот чьи-то ноги на уровне моих глаз. Пояс. Лицо.

      А непонятный звук все гремит, как песня, как гимн.

      Стоп! Мы вышли из клети. Мы под крышей. Выходим в степь.

      Какая масса света! А этот звук, – я не узнал его. Ведь это же ветер! Как чудно он поет!

      Шагаешь по веселой траве – и не веришь, что там, на сотню метров под ногами, – улицы, железные дороги, гремят машины, работают люди. Что я шагаю высоко над их головами.

      Цветная ночь

      Мы возвращались на автомобиле с охоты.

      Дорога лежала через степь, ровная и прямая, как поваленный телеграфный столб.

      Быстро темнело. Но мы уже отмахали километров пятьдесят, до города оставалось пустяки, каких-нибудь полчаса езды. Шофер Петя Носик все прибавлял ходу.

      Виктор Степанович ерзал на сиденье, что-то искал в своих бесконечных карманах. Потом сполз вниз, стал перебирать убитую дичь – нашу добычу.

      – Что вы ищете?

      – Портсигара моего не видали?

      – Видел, когда вы