Полёты в одиночку. Роальд Даль

её псевдоним).

      – Она, конечно, была не в своём уме, – говорила мисс Трефьюсис. – И, как все мы, кто живёт там, в конце концов она совершенно спятила.

      – Но вы же не спятили, – сказал я.

      – Ещё как спятила, – с серьёзным видом возразила она. – На этом корабле все чокнутые. Вы этого не замечаете, потому что ещё очень молоды. Молодые ненаблюдательны. Они обращают внимание лишь на себя.

      – Я видел, как майор Гриффитс со своей женой как-то поутру по палубе нагишом бегали, – сказал я.

      – И это, по-вашему, называется спятили? – фыркнула мисс Трефьюсис. – Они как раз вели себя нормально.

      – Я так не думаю.

      – Вам ещё предстоит испытать немало потрясений, молодой человек, причём в самом ближайшем будущем. Попомните мои слова, – сказала она. – Те, кто долго живёт в Африке, обязательно съезжают с катушек. Вы же в Африку путь держите, так?

      – Ну да, – кивнул я.

      – Непременно свихнётесь, – сказала она, – как и все мы.

      Я вдруг заметил, что она ест апельсин как-то не так. Первым делом она взяла апельсин не пальцами, а подцепила вилкой. Потом вилкой и ножом она надрезала кожуру в нескольких местах, изобразив пунктир из маленьких чёрточек. Потом весьма искусно с помощью зубцов вилки и острия ножа она стянула кожуру, распавшуюся на восемь отдельных клочков, красиво обнажив плод. Потом она стала отделять сочные сегменты плода и медленно поедать их, не переставая пользоваться ножом и вилкой.

      – Вы всегда так едите апельсины? – поинтересовался я.

      – Конечно.

      – А можно спросить почему?

      – Никогда не прикасаюсь пальцами к еде, – ответила она.

      – Что, в самом деле?

      – Ну да. С двадцати двух лет – ни разу.

      – Для этого есть причина? – спросил я.

      – Конечно. Пальцы ведь грязные.

      – Но вы же моете руки.

      – Но стерилизовать их я не могу, – сказала мисс Трефьюсис. – И вы тоже не можете. А на них полно всяких микробов. Пальцы – они такие грязные, отвратительные. Вспомните только, что вы ими делаете!

      Я перебирал в памяти всё, что делаю пальцами.

      – Думать про это, и то невыносимо, правда? – сказала барышня Трефьюсис. – Пальцы – это всего лишь инвентарь. Садовый инвентарь тела, как лопаты и вилы. А вы лезете ими куда ни попадя.

      – И как будто ещё жив, – заметил я.

      – Ненадолго, – сказала она мрачно.

      Я смотрел, как она ест апельсин, насаживая лодочки ломтиков один за одним на зубцы вилки и отправляя их в рот. Я хотел обратить её внимание на то, что вилка тоже не стерильна, но промолчал.

      – На ногах пальцы ещё хуже, – неожиданно сообщила она.

      – Простите?

      – Хуже их ничего нет, – сказала она.

      – А что плохого с пальцами на ногах?

      – Самая отвратительная часть человеческого тела! – злобно объявила она.

      – Хуже пальцев на руках?

      – Никакого сравнения, – заверила она меня. – Пальцы рук – просто