Воздушный шарик со свинцовым грузом (сборник). Михаил Юдовский

даму с медно-рыжей гривой волос, раздалась в стороны. Женщина в очках тут же уловила это движение и направила свои каблучки в образовавшуюся брешь.

      – Вы Тамаева? – набросилась она на медногривую.

      – Перестаньте орать, – процедила та.

      – Что значит перестаньте орать? – возмутилась обладательница цокающих каблучков. – Тамаева Людмила – это вы?

      – Изыдите.

      – Что значит изыдите? Вы не отметились в ведомости. Вот: Тамаева Людмила – прочерк. Я за вас должна расписываться?

      – Меня зовут Люсьена Тамм, – высокомерно заявила медногривая.

      – Никакой Люсьены Тамм у меня тут не значится, – отрезала женщина в очках. – Вот, читайте: Людмила Тамаева. Читайте и расписывайтесь.

      Медногривая смерила свою визави презрительным взглядом, с брезгливостью приняла из ее рук ведомость и шариковую ручку и небрежно, с видимым одолжением расписалась.

      – А теперь оставьте меня в покое, – изрекла она.

      – Что значит оставьте меня в покое? Расписывайтесь вовремя, тогда вас все оставят в покое.

      – Это какой-то кошмар, – сказала Люсьена Тамм. – Откуда только вас таких берут? Из хора анонимных девственниц? Вы мне испортили настроение. Совершенно не представляю, как я выйду на сцену. Я сообщу организаторам конгресса, что вы хотели сорвать мне номер.

      – Что значит я хотела сорвать номер? Вы на меня ваших проблем не вешайте, у меня своих проблем повесить не на кого.

      – Я это заметила, – криво усмехнулась Люсьена и, развернувшись, величественно направилась в сторону зала.

      – Видал, как Люсьена разошлась? – Ко мне подошли сзади потерявшие и вновь обретшие меня друзья.

      – Интересная женщина, – задумчиво проговорил я, глядя вслед уходящей Люсьене.

      – Стерва.

      – Не исключаю. Она тоже иллюзионистка?

      – А как же. С леопардихой фокусы показывает.

      – Что? Леопардиха показывает фокусы?

      – Леопардиха ассистирует.

      – Сумасшедший дом.

      – Наоборот. Безотказный трюк. Публика любит детей и животных.

      – Интересно бы на нее глянуть.

      – Наглядишься еще. Только поосторожней с нею – она психованная.

      – Еще бы. С такой нервной профессией…

      – Дубина! Не Люсьена психованная, а леопардиха ее. Хотя… Люсьена тоже. Пошли в буфет.

      В буфете мы заказали по чашке кофе, а я, поскольку мне не предстояло выступать, взял к нему рюмку коньяка. До начала оставалось окола часа. Друзья мои, допив кофе, ушли готовиться. Я пропустил еще пару рюмок, выкурил сигарету и направился в зрительный зал. В зале уже сидело несколько человек – видимо, как и я, из числа приглашенных, а на сцене, в эффектном черном платье с подколотой к нему багровой шалью, стояла Люсьена Тамм, нежно возложив сжимающую поводок ладонь на загривок пятнистой, внушительных размеров леопардихи. На безопасном расстоянии от них расположился фотограф, нацеливший на укротительницу и ее питомицу объектив своей камеры.

      – Спокойно, Зосенька, спокойно, – ласково, но твердо приговаривала Люсьена Тамм. – Пора бы уже привыкнуть к подобным