Зови меня Златовлаской. Татьяна Юрьевна Никандрова

ни о чем спрашивать. Захочешь – сама расскажешь. Самое главное, скажи, с тобой действительно все в порядке? Они не успели, – он замялся, – обидеть тебя?

      Я поняла, о чем он говорит, и мне стало неловко.

      –Нет-нет, ничего такого, – я отрицательно покачала головой.

      Он вздохнул и убрал руку от моего лица.

      – Спокойной ночи, Златовласка. Я рад, что оказался рядом.

      – А я-то как рада! – искренне сказала я. – Спасибо за все! Доброй ночи!

      Я зашла в подъезд, бегом поднялась на второй этаж и через окошко стала наблюдать за Владом. Секунд десять он просто стоял на месте, затем вынул телефон и через пару минут уехал на такси.

      Я зашла в квартиру. К моему удивлению, свет нигде не горел. Я озадаченно прошлась по дому. В зале никого не было. Завернув в родительскую комнату, я увидела, что мама лежала на кровати и, судя по всему, спала. Отца дома не было.

      Стараясь не шуметь, я на цыпочках пробралась в свою комнату и прикрыла дверь. Включив свет, я увидела в зеркале грустное зрелище: волосы свалялись, на щеках следы от туши, губа припухла. Я скинула грязную одежду и направилась в душ.

      В голове крутилось слишком много мыслей, не получалось сконцентрироваться на одной. Как Пешков мог так со мной поступить? Стоит ли мне рассказать родителям о случившемся? Надо ли мне обращаться в полицию? Будем ли мы дальше общаться с Владом? Так и не найдя ответ ни на один из вопросов, я вышла из душа, рухнула на кровать и моментально провалилась в сон.

      На следующее утро я еле разлепила глаза. Надо же, я проспала двенадцать часов! Как хорошо, что сегодня суббота, и никуда не надо идти. После вчерашнего у меня побаливала голова и тело слегка ныло, но в целом я чувствовала себя сносно. Взяв телефон, я обнаружила тридцать восемь пропущенных от неизвестного номера. Вероятно, это был Пешков. В другое время меня бы это обрадовало, но сейчас я лишь брезгливо поморщилась.

      Не вставая с кровати, я позвонила Аде. Поведав ей обо всем, что со мной произошло накануне, я замолчала. Подруга тоже не издавала ни звука. Наконец, через тридцать секунд тишины, она сдавленно выдала:

      – Охренеть!

      Емко и по делу. Вполне в стиле Ады.

      – Ну, Пешков и говнюк! – яростно зашипела она.

      – Кажется, это как раз то, что мне было нужно, чтобы распрощаться с чувствами к нему, – философски заметила я.

      – Да, в этом он здорово помог тебе. Ты собираешься рассказать предкам?

      – Я не знаю. Думаешь, стоит?

      – Конечно. Этих ублюдков надо найти и наказать. Ты успела забрать свою сумку?

      – Да, мои вещи при мне.

      – А Пешкова?

      – Кажется, остались там, он их точно не забирал.

      Ада фыркнула. Она опять разразилась оскорблениями в адрес Димы. Надо признаться, мне было приятно слушать ее, потому что она в точности описывала мои чувства, только в довольно жесткой форме.

      – Напиши заявление в ментовку, расскажи, как все было, а потом пусть Пешков объясняет всем, почему он оставил девушку на растерзание бандитам.

      – Да, только быть той девушкой, которую