Рассказы для выздоравливающих. Аркадий Аверченко

сплавить ее с рук на руки и поэтому, не задумываясь, сказал:

      – Я думаю, в газете вам будет легче пристроить эти стихи. Это, так сказать, газетная тема. Голос из провинции… Зайдите в «Вестник жизни» или «Ежедневное обозрение». Они нуждаются в материале и гм… того…

      Она неторопливо свернула рукопись, с благодарностью пожала мне руку и направилась к дверям…

      Вдруг вернулась и снова приблизилась ко мне, причем на губах ее сияла улыбка, а в глазах сверкали искорки:

      – Вы можете себе представить, что сделается с этим вором, с этим негодяем, когда он увидит воздаяние себе по заслугам!.. О, тогда мы с сыном можем спокойно заснуть, потому что послужили не только себе, но и ряжскому обществу!..

      II. Человек с испорченными часами

      Усевшись поудобнее в кресло, он осмотрел меня и, удовлетворенный, сказал:

      – Вот вы какой!

      – Да, – скромно улыбнулся я.

      – Давно пишете?

      – Четыре года.

      – Ого! А я тоже думаю: дай-ка что-нибудь напишу!

      – Написали? – полюбопытствовал я.

      – Написал. Принес. Хочу у вас напечатать.

      – Раньше писали?

      – Нет. Другим была голова занята. А нынче с делами управился, жену в имение отослал, ну, знаете ли, скучно. Эх, думаю, попробую-ка что-нибудь написать. Вот написал и притащил – хе-хе! Печатайте новоявленного Байрона.

      – Хорошо-с. Одну минутку… кончу корректуру и тогда к вашим услугам.

      Это был длинноносый немолодой человек, в черном сюртуке и с бриллиантом на худом узловатом пальце.

      Он осмотрел свои ногти и, улыбнувшись, сказал:

      – А приятно, когда везет.

      – Кому?

      – Да вот, например, вам. Пишете, зарабатываете деньги, вас читают.

      – Трудно писать, – рассеянно сказал я.

      – Ну, как вам сказать. Я, например, сел, и у меня это как-то сразу вышло.

      Я отодвинул неоконченную корректуру и сказал:

      – Где ваша рукопись?

      – Вот она. Условия: пятнадцать копеек строка. А следующие вещицы – по соглашению. За дебют можно и подешевле…

      – Ладно. Ответ через две недели.

      Я бросил косой взгляд на начало лежавшей передо мной рукописи и сказал:

      – Кстати, нельзя писать: «Солнце сияло на закате небосклона».

      – Ну, ничего, – добродушно усмехнулся он. – Исправите. Это первые шаги. Ну – я пойду. Не буду отнимать у себя и у вас драгоценное время.

      Он вынул часы, взглянул на них и сказал с досадой:

      – Вот анафемские! Опять стали.

      – Испортились? – спросил я.

      – Да. Давал чинить – ничего не выходит.

      – Да, уж эти часовые мастера! Позвольте, я посмотрю их. Может быть, что-нибудь можно с ними сделать.

      Он удивленно посмотрел на меня.

      – А вы и часы можете починить?

      – Отчего же… Пустяки!

      Я взял протянутые им часы, открыл заднюю крышку и стал внимательно разглядывать сложную комбинацию колесиков и пружин.

      – Ну-с… попробуем.

      Я взял перочинный ножик