Между сказкой и дальше. Дмитрий Образцов

не нравится, что твой повар вертится на нашей части кухни.

      Омуф взглянул на Андлеала и коротко бросил:

      – Хорошо, я поговорю с Дангаком.

      Ему не хотелось долго говорить с летэвом. Ему не нравился тон, с которым к нему обращались, и чтобы прекратить это, комендант просто встал и, обойдя стоящего в центре комнаты Андлеала, снова направился на вершину башни.

      Там он встретил уже не Нартада, а Фарка – своего десятника. Сейчас этот полноватый воин как раз поджигал горстку травы в железной коробочке.

      Омуф поморщился, так как не любил дурман, а Фарк еще и пользовался самым пахучим – фазархильским. Огонек в коробочке заплясал, и вверх поплыл густой дым, который, поднявшись на полпальца и словно натолкнувшись на невидимую преграду, растекся по сторонам. Фарк поспешно опустил лицо и жадно задышал. Омуфа он не стеснялся, ибо тот был его другом и не имел ничего против мелких нарушений устава.

      Омуф подошел к каменным зубцам и коротко спросил:

      – А где Нартад?

      Фарк прикрыл глаза и ответил с короткой ухмылкой:

      – Сказал, что у него живот скрутило, побежал вниз. Все наши разбежались между хатами для купцов да по кустам.

      – То есть? – не понял комендант, насторожившись.

      – Парни, видимо, отравились за завтраком, – объяснил десятник. Его голос звучал невнятно – дым забил ноздри.

      – Сейчас на постах стоят летэвы, ну а я заменил Нартада, – докончил Фарк, стряхивая пепел с носа.

      – А с чего ты взял, что они отравились завтраком? – нахмурился Омуф.

      – Я один чувствую себя хорошо, а ведь я, ну… проспал.

      Они замолчали, прислушиваясь к шуму ветра между камнями. Неожиданно коменданта привлек вопрос Фарка, заданный спокойно, но Омуфа нельзя было обмануть – в голосе помощника ясно слышалось напряжение:

      – Слушай, Омуф, у нас ведь не запланировано караванов на сегодня?

      – Нет, – вздрогнул Омуф, мгновенно поворачиваясь и глядя туда, куда был устремлен взгляд Фарка.

      Из леса со стороны Корлимара выезжали шесть крытых фургонов. До уха коменданта донесся отрывок протяжной песни. Он узнал – это была часть известной песни «Воля»:

      В небе надо мной парят три птицы;

      Слева колосится чисто поле;

      А дорога пыльная кружится;

      Ах, как я люблю скакать на воле!

      Ржет мой конь, смеются дети где-то;

      Ветер свищет в шелестящей кроне;

      Нет мне ничего милее света!

      Нет мне ничего милее воли!

      Ничего подозрительного, кроме… Кроме того, что сейчас тут не должно быть каравана.

      – Может, сам король Лобрив пожаловал, а это передняя часть кортежа? – почесал в затылке Фарк.

      – Совсем что-ли? – оборвал Омуф, – Лобрив сейчас к празднику рождения дочери готовится. Не-ет, ему сейчас не до этого. Иди, узнай, кто там. Но сегодня никого проезжать не должно… Странно… Будь осторожнее.

      Фарк