Калинов мост. Валерий Марченко

отозвался бородатый…

      – Значиться, так, нырнула, – заключил конвойный. – Потягти плином не встигло, вона десь тут… Слухай мене! Розвернутися ланцюгом и вздовж берега – марш! Бригадири? Не чую команд!

      – Развернуться цепью, – заорали бригадиры из числа спецконтингента.

      – Щупайте дно, тело винесе на вас, – крикнул Сидоренко.

      – Какое тело? – заорала мать, вцепившись в командира отделения, – Какое тело? Дай мне девочку мою!

      – Гей! Акуратнише, застосую силу! – взревел Сидоренко. – Видвали вид мене! Наступив на щось…

      Конвойный наклонился в мутную воду Полоя и вытянул за ножонку ребёнка.

      – Алесенька-а-а-а, – заорала мать. – Убью, гад! Убью!

      Она кинулась к конвоиру и вцепилась в его горло руками. Не ожидавший атаки озверевшей от горя матери, Сидоренко выпустил ребёнка из рук, не успев заслониться от обезумевшей женщины. Она сбила его с ног и вместе с ним ушла под воду. Народ растерялся, не зная, что делать.

      – Помогите ему! – крикнул Огурцов. – Помогите, мать вашу!

      Из-за множества голых тел ему не было видно Сидоренко, но, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией и не может ничего поделать, начальник конвоя выхватил наган и выстрелил в воздух.

      – Приказываю – помогите Сидоренко!

      Услышав стрельбу, люди издали истошный вой и, сбивая с ног ослабевших, женщин, детей, устремились на берег.

      – За мной, на баржу, – крикнул Смирнов, верно полагая, что с неё лучше будет видна панорама событий.

      Так и случилось! Местные чекисты, помкомвзвода Огурцов и Погадаев забежали по трапу на стоявшую рядом баржу, и перед ними открылась жуткая картина. Обнажённые с обезумевшими глазами люди бежали прочь из воды. Растерявшийся было красноармейский конвой, ощетинился штыками винтовок, пытаясь не допустить толпу за пределы границ, обозначенных начальником конвоя. Но поддавшиеся панике люди, смели конвойных у лодок – конечной линии разрешённой площадки и, как были, в чём мать родила, кинулись на высокий яр парабельской пристани.

      – Стоять… твою мать! Стоять! Приказываю – ложись! – заревел благим матом Огурцов, стреляя из нагана вверх. – Конвой, слушаю мою команду! По врагам народа – огонь!

      Красноармейцы конвойной группы, вне себя от смятения тоже, сделали нестройный залп из винтовок. Эхо выстрелов отрезвило головы спецвыселенцев, рванувших наверх обрыва. Куда там? Сообразив, что не одолеют крутизну яра, упали на землю.

      – Товарищ командир роты, что делать? – опомнился Огурцов.

      – Так-а-а-ак… Ни хрена себе! – растерянно произнёс Смирнов, поправляя сбившуюся на бок фуражку.

      – Ты вот, что, Огурцов… Держи-ка их на мушке, а я поговорю…

      – А, если порвут?

      – Хм, черти… Могут, – затоптался в нерешительности чекист.

      – Товарищи, товарищи, – вмешался Погадаев, – с ними, действительно, надо поговорить и убедить не делать глупостей…

      – Кажется, Сидоренко то же самое хотел, – усмехнулся Смирнов, –