Жребий окаянный. Браслет. Алексей Фомин

отдохнуть.

      Ничего такого Лобов Валентину не говорил, но Ракитин совершенно не обратил на это внимания. Но эти слова Лобова все-таки произвели на него определенное впечатление. Он даже, можно сказать, загорелся этой идеей, если термин «загорелся» применим вообще к человеку, находящемуся в состоянии общей вялости и апатии.

      – Я согласен, Роман Михайлович, не хочу я отдыхать. Я ж вам сразу предлагал отправить меня снова на задание.

      – Ну-ну-ну, не горячись. Еще успеешь на задание. К матери тебе надо по-любому. И отдыхать там будешь два месяца, не меньше. Чтобы раньше и носа не показывал. И еще… Саша, с идеей вернуть отцовскую фамилию надо будет еще погодить.

      – Помню я, Роман Михайлович, помню все, что вы говорили.

      – Ничего, повторение – мать учения. А вот с переездом в Москву… Этим как раз и займись. Нужны будут деньги – сообщай. Канал связи…

      – Помню, Роман Михайлович.

      – И постарайся все-таки отвлечься, Саша. Не зацикливайся на своем…

      – Хорошо, Роман Михайлович.

      – Ты еще молод, Саша. Вся жизнь впереди. И… Мы на войне. А ты разведчик, Саша. На войне, сам знаешь, часто приходится терять близких людей. И это не первый раз и, к сожалению, не последний.

      – Не надо, Роман Михайлович. Я все понимаю.

      «Черт, какие сложности тут… И все это без меня… Жизнь, похоже, здесь била ключом, пока я на пляже пузо грел да курочек обхаживал», – сообразил Валентин. Он улыбнулся как можно более открыто и доброжелательно и протянул Ракитину руку. Тот пожал ее, и на этот раз это было рукопожатие живого человека, а не зомби, сознание которого витает в иных мирах.

      – Ничего, – сказал Валентин. – Слетаем дуэтом в другой раз. А то еще, может быть, у меня два месяца как раз уйдут на пробы и испытания. Я-то в прошлое не летал еще ни разу.

      – Ничего. – Ракитин тоже улыбнулся. – Все у тебя получится. Михалыч поможет, в случае чего. У нас уже определенный опыт наработался. – Лобов в этот момент остановил машину недалеко от вокзала. – Ну удачи тебе, Валентин. А вернусь – сразу подключусь к тебе.

      Ракитин, подхватив на плечо дорожную сумку, скрылся в здании вокзала, а Лобов с Валентином, преодолевая московские заторы и пробки, отправились на базу.

      – А чего он такой?.. Подмороженный как будто. А, Роман Михайлович? Или он всегда такой? – поинтересовался Валентин, когда они с Лобовым остались одни.

      Лобов ответил не сразу, как бы взяв небольшую паузу на размышления, прежде чем ответить на этот простой с виду вопрос.

      – Каждое новое дело начинается в темноте неопытности и недостатка знаний, на ощупь. А даже в нашем новом деле Саша Ракитин – первопроходец. Вот говорят, что в авиации наставления и правила безопасности при выполнении полетов написаны кровью погибших летчиков. Наши правила пишутся тоже кровью. И вот тебе первое и главное правило слипера, путешествующего во времени: никогда и ни при каких обстоятельствах не вступать в близкие отношения, подразумевающие определенную эмоциональную