Под знаком черного лебедя. Дэвид Митчелл

у нее сиськи по правде такие? – шепотом спросил Хьюго. – Или это две запасные головы?

      Мистер Ридд лепит на окна своей лавки пластиковые листы, желтые, как «Люкозейд», чтобы товары на витрине не выгорали. Но у него на витрине сроду стояли только пирамиды из банок консервированных груш, а из-за желтого пластика внутренность его лавки напоминает фотографию викторианской эпохи. Мы с Хьюго принялись читать объявления на доске: кто-то продавал подержанный набор «Лего», кто-то – стиральную машину за 10 фунтов («Совсем как новая, торг уместен»), кто-то пристраивал котят, а кто-то предлагал работу на дому («Зарабатывайте сотни фунтов в свободное от основной работы время!»). Холодно-мыльный, гнилостно-апельсиновый, газетный запах лавки мистера Ридда ударяет в нос, как только войдешь. В углу – почтовый прилавок, где миссис Ридд, почтальонша, обычно продает почтовые марки и лицензии на собак, только не сегодня, потому что сегодня суббота. Миссис Ридд подписывала «Акт о неразглашении государственной тайны», но с виду она совершенно обычный человек. На подставке стоят разные поздравительные открытки: мужчины, одетые как принц Филип, удят рыбу в реке, и надпись гласит: «С Днем отца!», или наперстянки в саду перед сельским домиком, а снизу написано: «Любимой бабушке». На полках – банки алфавитных макарон в томатном соусе, собачьего корма и рисовой каши «Амброзия». И игрушки – духовой футбол, наборы игрушечных денег, только их никто никогда не покупает, потому что они дерьмового качества. Машинка «Слаш паппи» делает сладкий крашеный снег цвета фломастеров, но только не в марте. На полках за прилавком – сигареты, пиво и вино. Повыше – банки с «шербетными бомбочками», «кола-кубиками», «яблочными шипучками» и «морскими таблетками». Их продают на развес в бумажных кульках.

      – Ух ты, – сказал Хьюго. – Какое царство потребления. Похоже, я умер и попал в «Хэрродс».

      И тут в лавку впорхнула Кейт Элфрик, лучшая подружка Джулии. Она подошла к прилавку одновременно с мамой Робина Саута. Мама Робина Саута пропустила Кейт вперед, поскольку та покупала лишь бутылку вина. Кейт уже исполнилось восемнадцать лет, поэтому ей продают вино.

      – Пасиб. – Мистер Ридд протянул Кейт сдачу. – Отмечаете что-то?

      – Да нет. Папа с мамой завтра вечером возвращаются из Норфолка. Хочу встретить их хорошим ужином. А это, – она постучала пальцем по бутылке, – завершающий штрих.

      – Молодец, молодец, – сказал мистер Ридд. – Слушаю вас, миссис Саут…

      Кейт миновала нас по пути к выходу.

      – Привет, Джейсон.

      – Привет, Кейт.

      – Привет, Кейт, – сказал Хьюго. – Я его кузен.

      – Тот, которого зовут Хьюго. – Кейт окинула Хьюго взглядом через очки, как у русской секретарши.

      Хьюго картинно зашатался от изумления:

      – Я всего лишь три часа в Лужке Черного Лебедя, и обо мне уже говорят?

      Я объяснил Хьюго, что это именно к Кейт Джулия пошла заниматься.

      – А, так вы та самая Кейт! – Он показал на вино. – «Либфраумильх»?

      – Да, – в голосе Кейт явственно слышалось «а твое какое дело?», – «Либфраумильх».

      – Сладковато. Вы, на