Абрис. Александр Алейник

разных прочих элементов,

      А Зоя, медсестра её,

      Устала зверски, ё-моё!

      Я говорю: – Послушай, мама!

      Представь, что каждый человек

      Принёс по пять копеек. Ввек

      Нам не потратить. Ну, реклама

      Бы вычла столько, сколь смогла,

      Нам остальное отдала.

      17

      Я к Мише Слугину на дачу

      Приехал летом. Помню я

      Клубнику вкусную. В придачу

      Для украшенья бытия

      Он розы подарил. Я ехал

      Домой и вспоминал со смехом

      Его весёлого, себя,

      О дне прошедшем с ним скорбя.

      Вот дома я. Недолго думал:

      Я розы сунул в кипяток.

      Я пламенно желал, чтоб сок

      Остался у меня, как сумма —

      Изображение на века,

      Хоть жизнь и вправду коротка.

      18

      Вода приобрела оттенок

      Чего-то жёлтого, потом

      Позеленела; много пенок.

      Я чувствовал себя рабом

      Воды. А после завоняло.

      Я воду вылил, я провала

      Почувствовал в самом себе,

      На глупом собственном горбе.

      А в пятом только вышел в люди,

      Тогда я понял про себя:

      Я человек такой – гребя,

      Уж лучше мы поперечудим,

      Поймём, что нужно от себя,

      И дальше двинем, не скорбя.

      19

      Политика, и прежде Ленин,

      Вошли в меня, как в воду луч,

      Отвесно и без преломлений.

      Что есть говно? Вопрос иглу

      Воткнул в меня. Интеллигенты?

      Позвольте, эти элементы

      Наверно, лучшее, что есть.

      Так что же Ленин, ваша честь?

      Распоряжается так тупо

      Интеллигенцией в стране.

      Так что же говорят при мне

      О происшествии так скупо…

      Нет, что-то явно здесь не так,

      А Ленин был большой дурак!

      20

      Приёмник стал учить меня,

      И я усваивал уроки:

      С семи часов, как только дня

      Конец, я слушал все истоки

      Событий в дорогой стране,

      Но туго приходилось мне.

      Но надо как-то разобраться.

      Что надо делать? Право, братцы!

      Услышать ночью с уст других

      Невидимых, но, чёрт, правдивых,

      Что ясны стройные мотивы,

      Куда стремится на своих

      Ногах – в широкое пространство

      Без дорогого горлопанства.

      21

      Я годик только походил,

      И утка вышла на бумаге

      Довольно сносно. Я судил

      Стремленье к прелести и влаге

      Достаточной, и для меня

      Четвёрка вышла как броня.

      Я бросил это рисованье,

      Переменились все желанья.

      Я захотел на Божью волю

      Из этой дорогой страны.

      Я понимаю, рождены,

      Но, Господи, я должен, что ли,

      Сносить последние штаны

      И помереть, не зная дней

      В земле чужой, понадрывней?

      22

      Я был левей, чем Чурдалёв.

      Он