Атаман. Андрей Посняков

мудрых указаний уже развязывал заплечный мешок – котомочку – трофейную, так скажем. Егор с любопытством вытянул шею: какие-то оставленные, видать, для навара кости, бережно завернутая в тряпицу соль, металлическая пластинка – кресало и кремень, плетенная из лыка баклажка.

      Антип, не думая долго, вытащил затычку, хлебнул… да, прикрыв глаза, улыбнулся блаженно:

      – Бражица!

      – Дай-ко!

      Принялись приговаривать баклажечку. Напиток (явно из сушеных ягод) показался Егору странным – каким-то прогорклым, кислым… впрочем, на любителя, скажем; Антип выпил с большим удовольствием, даже губами причмокнул:

      – Жаль, шпыни мало взяли.

      Данило Борисович рассмеялся:

      – Ага, делать им больше нечего, как нас бражкой поить.

      – То не бражка, – помотал головою Антип. – То вино весянское – олут.

      – Все одно – бражица. Эх, медовухи бы сейчас!

      – Э, сказанул, – старший, Иван Тугой Лук, засмеялся. – Лучше уж, брате, стоялого медку. Ничо! Вот доберемся, вот выберемся.

      – Так татары ж, брате, не пьют.

      – В Орде-то не пьют? Ага, как же!

      В Орде… Вожников задумчиво посмотрел в небо, светло-голубое, высокое, чуть тронутое белыми кучерявыми облаками, подсвеченными снизу золотисто-оранжевым светом уже клонившегося к закату солнца. Вот и еще один день прошел. Очередной день. И что? А ничего хорошего. Господи!

      Молодой человек неприязненно покосился на своих спутников, потом перевел взгляд на трупы… Как много у них стрел, и все разные. Егор чуть отошел, наклонился и поднял упавший в снег колчан. Вот эти, тупые – на белку, на соболя, раздвоенные – на куницу или лису, а эта вот, граненая… вообще, странная стрела – бронебойная, что ли?

      – От такой, пожалуй, и кольчужка не спасла бы, – незаметно подойдя сзади, молвил Антип. – Знавал я в Хлынове одного мастера, как раз такие наконечники делал. И как-то ходили мы в Орду, на Жукотин, так… Ладноть! – Чугреев вдруг резко оборвал сам себя и, скосив глаза на Егора, хитро прищурился: – Слышь, Егорша, ты потом, как к Белеозеру выведешь, куда?

      – Хм…

      Вожников не знал, что и ответить – ну, выведет, скорее всего, примерно-то дорогу знал.

      – Может – Белоозеро все же?

      – Так я про то и говорю. В Орду ж мы с Борисовичами не пойдем, уж дальше-то они сами.

      В Орду…

      Молодой человек помотал головой, словно отгоняя нахлынувшие нехорошие мысли:

      – А ты, Антип, куда все меня зовешь-то?

      Чугреев осторожно обернулся на допивавших баклажку Борисовичей:

      – Опосля поговорим, ага? Не для лишних ушей это дело – для наших с тобой токмо.

      – Опосля так опосля, – кивнул Егор.

      – Скоро пурга, однако, – опасливо посмотрев в быстро затягивающееся тучами небо, Антип сплюнул в снег. – Надо бы в лес свернуть, а, господа мои?

      – К лесу так к лесу, – кивнул Данило Борисович, а его старший братец без лишних слов повернул лыжи к берегу.

      Идти стало труднее – цеплялся за ноги густой подлесок, колючие еловые лапы царапали руки