Шаги за спиной. Сергей Герасимов

Теперь он был не Бородулькин.

      – А я разве не выздоровел? – спросил Валерий.

      – Почти, – ответил чертенок, – не бойся, я с тобой.

      Он взбежал по спинке кровати и стал слизывать металлический блеск. Блеск тускнел.

      – Значит, не выздоровел, – сказал Валерий, – хочу спать.

      В палату вошла медсестра и не очень умело поставила капельницу на место. Валерий уснул.

      9

      На следующее утро, часов около девяти принесли завтрак: перловую кашу и уменьшенное подобие котлеты. Еще был мутный сок, от одного вида которого мутило. Валерия отстегнули от кровати (он был пристегнут тремя ремнями и не замечал этого до сих пор) и покормили с ложечки. Перловая каша была неожиданно вкусна – так, что даже захотелось есть. Капельницу сняли.

      Около одиннадцати зашел молодой веселый врач и прочел легкую лекцию на нравственные темы.

      – У меня умерла жена, – ответил Валерий, – я имею право.

      Не вам меня учить.

      – Конечно-конечно, но зачем же умирать вместе с ней?

      Перед обедом пришла делегация коллег и принесла разной еды, в основном сладкой. На обед Валерий не пошел. Они поговорили о том и о сем, ругнули директора все по очереди (в несколько кругов) и вместе доели оставшееся.

      – Больше чертиков не видишь? – поинтересовалась Остапьева.

      – Вижу, – сказал Валерий, – вон, на твоем рукаве сидит.

      Все засмеялись и Остапьева смахнула чертика с рукава. Тот повалялся по простыне, задирая ножки, и шмыгнул под кровать.

      Ближе к вечеру вошла знакомая медсестра и с ней совсем новая женщина в неправильно застегнутом халате.

      – Смотри, – сказала медсестра, – это тебе не в школе учиться. Вот этот например, упился с горя, потерял жену, чертики мерещатся, два дня ходил под себя. Теперь ты убирай, а я посмотрю.

      На лице новенькой было застывшее, но героическое выражение. С таким лицом только под танк прыгать.

      – Меня зовут Тамара, – представилась она и отвернула простыню.

      – Не надо! – сказал Валерий, – выйдите, я сам! Все выйдите вон!

      – Щас быстро успокоим, – сказала медсестра, но сделала знак и обе женщины вышли.

      – Ну как? – спросила медсестра и Тамара пожала плечами, презрительно. Она была уверена, что все бы получилось отлично.

      Тамаре было девятнадцать. Невысокая, коренастая, голубые глаза. Длинные светлые волосы – наверное, длинные, потому что собраны в узел. Во взгляде готовность верить и идти. Она расстегнула халат и застегнула его правильно. Совсем еще девчонка. Мы с ней еще встретимся не раз.

      Два года подряд она поступала в медицинский, несмотря на астрономические взятки, которые давали другие и которые она сама дать не могла. Кроме денежной взятки требовалась взятка специфически женская. Тут дело уперлось в принцип и два года пропали зря. Когда дело упиралось в принцип, Тамара слегка тупела, но никогда не сдавалась и, прогорев окончательно, чувствовала мрачное удовлетворение с нездоровым оттенком. Так в детстве она в кровь билась со старшими,