Карнавал. Сергей Герасимов

меньше. – У нее нервы, как канаты. Я заметил сразу.

      – Так где ты была утром четвертого марта? – Он повторил вопрос все с тем же выпученным выражением губ.

      – Шла на работу, если это не выходной. А может, уже была на работе. Я работаю с девяти.

      – Она работает с девяти, – сказал человек и посмотрел на потолок. Одноклеточная тоже подняла глаза. Потолок был интересный, лепной. По углам свисали четыре гипсовых прыща, все остальное было в гипсовых цветах и лентах. Ленты были в пыли. Одноклеточная впервые видела пыль вверх ногами.

      – Ладно, теперь рассказывай о своих друзьях.

      – У меня нет друзей, – призналась Одноклеточная.

      – Тогда рассказывай о своих любовниках, – предложил человек.

      – И любовников у меня тоже нет.

      – Ни одного? Тебе сколько лет?

      – Двадцать пять.

      – В двадцать пять обязательно есть любовники. Ты мне не ври, я лучше знаю.

      – А у меня нет.

      Человек протянул длинную обезьянью руку и пощупал ее плечи.

      – Что вы делаете? – шепотом возмутилась Одноклеточная.

      – Проверяю, не растут ли крылышки. Ты ведь у нас сущий ангел.

      – Ну как, не растут? – поинтересовался человечек со своей табуретки.

      – Нет, не растут. Но мы ее опять не раскололи. Сейчас попробуем еще разок.

      Он положил перед Одноклеточной несколько фотографий. Фотографии были очень мутными.

      – Узнаешь? – спросил он.

      – Но ведь здесь ничего не видно.

      – Не видно потому, что снимали издалека и шел снег. Но я тебе объясню. Вот эти темные пятна – это стоят машины. А это ты – разговариваешь сама знаешь с кем. А там дальше (здесь этого не видно) пятеро убивают человека. А ты стоишь и спокойно разговариваешь, сама знаешь с кем. Ну, как я тебя расколол?

      – Так вы все время были там? – удивилась Одноклеточная. – И вы не помогли?

      – Вас было семеро вооруженных, а нас только трое и на троих один пистолет.

      – Но вы же знали заранее?

      – Конечно, знали.

      – Почему же вы не предупредили того человека?

      – А как бы мы, по-твоему, сделали эти фотографии? И как бы мы тебя поймали? А теперь поймали – не выкрутишься. Я ее наконец расколол, – добавил он, обращаясь к человечку.

      – Ага, я тоже заметил, – сказал человечек.

      – Теперь выкладывай, – сказал человек и начал водить пером над бумагой. Бумага оставалась чистой.

      – Да что рассказывать. Я оказалась там случайно. Через этот переулок я хожу каждый день, на работу и с работы. Я увидела, как приехали машины, а из машин вышли люди. Один из них был моим одноклассником. Но это было десять лет назад. Я даже не помню, как его зовут.

      – Как это?

      – Просто я всегда называла его Мучителем. Я его так и запомнила. Еще я про него знаю, что он женат, а жена его на шесть (она чуть соврала из жалости), на шесть лет старше. И жена его очень любит. А больше я ничего не знаю, правда.

      За перегородкой послышался тупой удар и за ним всхлип и плаксивое бормотание. Человек