Карнавал. Сергей Герасимов

ломать телефоны – двести тысяч человек в городе, примерно. Ни у одного из преступников совпадения всех примет не отмечено».

      «Занесите в картотеку», – прошептала тень.

      «Уже занесли, не дураки», – ответила рация.

      «Тут еще двое, целуются».

      «Будем брать?»

      «Будем, присылайте подмогу», – прошептала тень.

      «Уже прислали, не дураки», – ответила рация.

      Одноклеточная услышала шаги сзади. Она еще не успела обернуться, как Тамерлан с девушкой пробежали мимо и на ходу сорвали с нее сиреневый вязаный берет. Берет был пушистым, но нелюбимым. Тамерлан с девушкой убегали, смеялись. Добежав до конца китайской стены (стена уже расцвела огоньками до самого низа), они бросили берет в лужу и свернули за угол, в тень черных деревьев. Деревья тоже чувствовали весну и наливались соками, и раздувались соками, и раздували пупырышки будущих почек, и дышали, и излучали любовь, и волновались сами, и рождали волнение. Будущий Тамерлан прижал девушку к стволу. Дерево вздрогнуло и вздохнуло. Девушка обняла Тамерлана за шею, потом стала играть апельсином над его головой.

      – Ой, задушишь! – вскрикнула она.

      – Задушу, – сказал будущий Тамерлан.

      – А вот и не задушишь, не задушишь, – сказала девушка.

      – Нет, задушу, – сказал Тамерлан и вдруг почувствовал, как его взяли под локти. Он узнал хватку и решил не сопротивляться.

      – Ой, а где мой апельсин? – вскрикнула девушка.

      – Был твой, а стал мой, – ответила тень.

      – Ненадушки! – сказала девушка. – Я его сама на базаре купила!

      «Бабу я буду обыскивать, понял?» – сказала одна тень.

      «Еще чего! – возмутилась другая. – Ты же в прошлый раз обыскивал».

      «А ты что, против?»

      «Против, но я так не думаю», – загадочно ответила другая тень.

      «Это хорошо, – сказала первая, – старшим нужно уступать, особенно старшим по званию. Я ее обыщу, а потом и тебе дам пообыскивать, пойдет?»

      «Пойдет», – сказала вторая тень.

      Одноклеточная не очень расстроилась из-за берета, все равно он был нелюбимым. Ее занимала мысль о непередаваемой странности жизнь. И еще она поняла, что в блокноте будущего Тамерлана были не стихи, а имена, чтобы не перепутать. От этого ей было немного грустно. Но грустно ей было всегда.

      Дойдя до конца китайской стены, она не обратила внимания на свой берет, лежащий в луже. Она переправилась через полузатопленную трамвайную колею и пошла к недалекому дому.

      «Задержаны двое на углу Двенадцатой Стрит и Третьей Авеню, – передавала по радии тень, – у задержанных ничего не обнаружено. Переданный им предмет успели выбросить».

      «Хитрецы», – сказала рация.

      «Так что, отпускать?» – спросила тень.

      «Отпускайте, – сказала рация, – ищите то, что они выбросили».

      «Есть!» – сказала тень.

      Две другие тени в это время шли по весеннему саду и обсуждали, как им поделить апельсин.

      «Я